Горький квест. Том 1

— Нет, речь не о тюрьме. Но доехать никуда нельзя. По условиям задачи ничего этого еще не изобретено. Насильно тебя никто не удерживает, ты имеешь право и возможность уехать туда, где все это есть, но тогда выбываешь из игры. И лишаешься денег.

— И что тогда получится? В чем соль?

— Соль в том, Дуняша, что человек день-другой побесится от невозможности всем этим пользоваться, а потом либо сваливает и возвращается в привычную среду, либо находит в себе силы принять ситуацию и жить в ней. И тогда он перестает тратить эмоциональную энергию на эту тупую борьбу с соблазнами и с собственными установками. Бороться больше не с чем, потому что нет никакой возможности нарушить данное себе слово. Ее не существует в принципе. Ни в каком виде. Представляешь, какая может получиться экономия внутреннего ресурса? И мне кажется, это как раз то, что могло бы помочь тебе восстановиться.

Это звучало убедительно. Каждый раз, собираясь ответить на звонок Дениса или прочитать его сообщение, Дуня знала, что будет больно или в лучшем случае неприятно. Уклоняясь от разговора или не читая сообщений, она начинала чувствовать себя слабой, униженной и раздавленной, не способной выдержать не то что удар — даже мелкий укол. Трусливой. Сломленной. Страх — вина, страх — стыд за себя…

Ромка прав. Ей нужно восстановиться. Ей нужна передышка, во время которой она будет свободна от этих бесконечных «качелей» и наберется сил.

Она залпом выпила полстакана сока.

— И что это за чудесное место, куда ты хочешь меня отправить?

— Пока не знаю, организаторы еще не решили, где проводить квест, они в процессе выбора. Но это будет точно не в Москве. Тебе придется уехать.

— Когда?

— Летом. В июне или июле, это пока тоже не определено.

Как-то странно… Неизвестно где, непонятно когда, а Ромка уже собирается ее туда отправлять… Может, это все только разговоры? Может быть, он просто пытается проверить, насколько твердо она приняла свои решения?

Наверное, ее колебания отразились на лице, потому что Роман вдруг рассмеялся:

— Звучит сомнительно, да? Есть сайт, ты можешь зайти на него и прочитать все условия. Если заинтересует — зарегистрируешься, подашь заявку на участие. В мае будет предварительное собеседование по скайпу, потом тестирование. Если все пройдешь, тебя возьмут на основное мероприятие, которое продлится максимум месяц, но, возможно, закончится быстрее.

Она неуверенно молчала.

— Дуняша, это длинная и сложная история, и если тебе затея не нравится в принципе, то я не буду тратить наше с тобой время на долгие рассказы. Нет — значит нет. Но если мое предложение показалось тебе хоть сколько-нибудь дельным, ты дома посмотри сайт, прикинь, оставь заявку, а я завтра расскажу тебе все, что знаю. Ну, или послезавтра, если завтра снова приду поздно.

На дне креманки осталась последняя ягодка. Дуня задумчиво рассматривала ее, словно стояла перед необходимостью принять решение: съесть ее или оставить. Вроде и не хочется больше… Но вроде как-то глупо оставить одну ягодку, когда уже съедено штук двадцать… Господи, о чем она думает?! На что тратит тот самый внутренний ресурс, которого и так уже не осталось?!

Ромка прав. Нет ничего плохого в том, чтобы избавиться от необходимости испытывать либо страх, либо стыд и вину. Нет ничего плохого в том, чтобы помочь себе. Потому что этим она поможет и Ромке, который тоже устал, и не только от самой Дуни в ее нынешнем состоянии, но и от долгого ожидания. «Когда мы позволяем себе страдать, мы заставляем страдать и тех, кто рядом с нами. Это же так просто! Это так очевидно! Почему мы почти никогда не задумываемся об этом? Почему забываем о том, что вид наших страданий отравляет существование наших близких? Мы должны бороться если не ради себя, то хотя бы ради них».

Она посмотрела на часы: половина восьмого. Ромка сказал, что свободен до девяти.

— Ромчик, я так поняла, что психотерапевта наш с тобой бюджет не выдержит, а как насчет сэндвича? Угостишь даму?

— Конечно, — обрадовался Роман и тут же взмахом руки попросил официанта подойти.

— Тогда я предлагаю честный обмен, — сказала Дуня. — Я тебе съем сэндвич, а ты мне расскажешь длинную и сложную историю.

— Ну вот, — он тут же расстроился, — я-то, дурак, обрадовался, что у тебя аппетит появился, а ты, оказывается, будешь есть «мне», чтобы угодить. Нет, я так не согласен. Не хочешь — не ешь, не заставляй себя.

— Буду есть, — решительно проговорила она и скорчила рожицу, которая изначально планировалась как «зверская», но, похоже, получилась веселой и лукавой. — Тебе назло, а себе на пользу.

Сэндвич принесли быстро. И Дунин телефон зазвонил именно в тот момент, когда официант поставил перед ней тарелку. Она посмотрела на дисплей: Денис. Ну, само собой, разве могло получиться иначе?

Дуня уже занесла было руку над телефоном, чтобы взять его, но внезапно передумала, взяла нож и вилку, отрезала изрядный ломоть сэндвича, отправила в рот и только после этого ответила на звонок.

— Привет, — зазвучал в трубке такой знакомый и такой теперь уже ненавистный голос. — Ты уже доехала до дома? Или еще в пути?