Горький квест. Том 1

Да, я купил маленький домик в том городке, где когда-то родилась Эмилия, ставшая впоследствии женой Джонатана Уайли, но это не означает, что я перестал бывать в США. Напротив, я приезжал туда довольно часто, даже чаще, чем это было необходимо в связи с моей работой. Благодаря интернету почти все вопросы можно теперь решать заочно, начиная от получения заказа и подписания договора и заканчивая согласованием правок. Безусловно, это очень удобно для тех, кто по каким-то причинам не может или просто не любит путешествовать, но я – человек старой формации, и при всей моей нелюбви к общению и разговорам я убежден, что личный контакт всегда дает лучшие результаты. Назар сказал, что я не люблю людей… Нет, это неправда. Я люблю людей, просто мне трудно выдерживать долгие разговоры. Впрочем, об этом я уже неоднократно упоминал. Скажем так: я люблю людей, но в небольших дозах. И очень доверяю своим впечатлениям, полученным именно при личном контакте, а не из переписки, из голосовых сообщений или по скайпу.

В один из своих приездов несколько лет назад я посетил фирму Берлингтонов, которая теперь уже носила длинное название, состоящее из фамилий не только основателей дела, но и двух старших партнеров. «Берлингтон, Берлингтон, Хоуп и Молинетти» – вот как это звучало. Но моими делами по старинной традиции всегда занимался кто-то из Берлингтонов. Уайли были клиентами фирмы около двухсот лет, мы стали почти родственниками.

На ту встречу я явился после очередного приступа и был еще вялым и бледным. С сочувствием глядя на меня, Берлингтон покачал головой:

– Похоже, ваши надежды на то, что с возрастом станет легче, не оправдываются.

– Вы ошибаетесь, – возразил я, – сейчас все намного лучше, чем раньше. В молодости это было просто ужасно, а теперь уже вполне терпимо, хотя, конечно, крайне неприятно и обременительно.

– Жаль, что вы не поддерживаете отношений со своей русской родней.

– Почему?

– Ну как же… Энтони стал врачом и довольно успешно лечит мигрень. Неужели вы не знали? Я был совершенно уверен, что вы в курсе.

– Энтони – это…

– Да-да, Антон, сын Ульяны, внук покойной Зинаиды.

– Я видел его всего один раз, когда они только-только приехали в страну. Он тогда был подростком. Больше я с ним не встречался.

– Да-да, конечно, – торопливо заговорил Берлингтон с извиняющимися интонациями, – я знаю, что вы не встречаетесь и не общаетесь, но я подумал, что вы знаете… Впрочем, не важно. Энтони успешно получил медицинское образование, он с самого начала был ориентирован на лечение именно мигреней, говорил, что в их семье это заболевание наследственное и ему очень хочется внести свой вклад в решение проблемы.

– И что, неужели удалось? – не удержался я от сарказма.

– Что удалось? Внести вклад? Полагаю, да. Во всяком случае, он получил весомый грант от крупнейшей фармацевтической компании на свою новую разработку. Ричард, если бы вы не были таким упрямым и капризным, я бы познакомил вас с ним уже завтра. Завтра Энтони как раз будет здесь, он опять запутался с налогами, как, впрочем, и каждый год.

Первым моим побуждением было отказаться от знакомства. В то, что мой троюродный внук смог найти лекарство, помогающее при мигренях, я не верил, а чисто по-человечески он был мне не интересен. Однако, поразмышляв несколько секунд, я пришел к выводу, что ничего не теряю.

– Они до сих пор пишут записки? – равнодушно спросил я, чтобы чем-то заполнить паузу в попытках принять окончательное решение: знакомиться с родственником или все же не стоит.

– Представьте себе – да! – всплеснул руками Берлингтон. – Первые годы после приезда писали и Зинаида, и Ульяна, для них наши выплаты были очень весомым материальным подспорьем. Зинаида уже была слишком стара для того, чтобы ее взяли хоть на какую-нибудь работу, Энтони совсем ребенок, Ульяне требовалось время, чтобы освоиться, овладеть языком и показать себя в профессии. Она ведь была дизайнером по тканям, вполне преуспела у нас, но далеко не сразу. Потом у Зинаиды начало развиваться старческое слабоумие, и она перестала вести записи, но зато в процесс включился Энтони. Они представляют записи до сих пор, Энтони очень надеется в двадцатом году написать итоговую работу и получить причитающиеся автору миллионы, у него на эти деньги большие планы, он хочет создать собственную лабораторию или даже основать институт, в котором будут вестись разработки в области фармакологии.

– Подспорье? – переспросил я. – Насколько я помню, вы говорили, что деньги на их счете накапливались лет двадцать, то есть к их приезду сумма должна была получиться достаточно внушительной, чтобы безбедно жить хотя бы первое время.