Горький май 42-го. Разгром Крымского фронта. Харьковский котёл

Более того, приходится констатировать, что С.К. Тимошенко ошибся, поосторожничав и отменив наступление левого фланга 38-й армии с постановкой ему оборонительных задач. Но наш упрёк – упрёк из сегодняшнего дня. Это сейчас нам известно, что состояние чугуевской группировки немцев, противостоящей левому флангу армии К.С. Москаленко, было таково, что она не только не была в состоянии ударить на юг, но и сама могла рухнуть в случае достаточно интенсивного советского наступления на её участке. Но тогда, в ночь с 17 на 18 мая, маршал располагал секретными немецкими документами, говорящими о намерениях немцев как можно скорее высвободить силы 3-й и 23-й танковых дивизий на «севере» и направить их на усиление чугуевской группировки для последующего удара в направлении Изюма. Данных же о том, как далеко противник продвинулся в реализации своих намерений, главком не имел и сей час, в ночь с 17 на 18 мая, получить их не мог. Признаться, трудно в подобном положении требовать от него какого-то другого решения.

Наступление 28-й и правого фланга 38-й армии было назначено на 7 часов утра 18 мая. Но в назначенное время начали атаку только соединения армии К.С. Москаленко. Войска Д.И. Рябышева, не сумев вовремя закончить подготовку, только в 11.30 нанесли удар по врагу. В итоге, четыре с половиной часа немецкая авиация «работала» по одиноко наступающим стрелковым дивизиям (226-й и 124-й) и танкам (13 тбр) 38-й армии, нанесла им значительный урон, затормозила наступление, а затем в основной своей массе переключилась на силы Д.И. Рябышева.

За день 18 мая войска 38-й армии продвинулись всего на 1,5-2 километра, а 28-я армия в результате контрударов противника вообще вернулась в исходное положение [9; 63-65]. Помимо упорного сопротивления немцев, их превосходства в воздухе, причиной неудачи наступления явилась его неподготовленность и недостатки командования на всех уровнях. Скажем, 36 тбр, которая должна была поддерживать атаку правого фланга армии К.С. Москаленко, прибыла в район боевых действий только к вечеру. Танковый батальон капитана Дюкова (13 тбр) утром перешёл в атаку не в полном составе, т.к. не все танки были за ночь подготовлены к бою. Не сосредоточились вовремя в указанных районах 277 сд и 58 тбр, составлявшие эшелон развития успеха 28-й армии, а потому вообще не приняли участие в боях 18 мая [9; 63-65].

Не менее трагичными оказались ошибки командования 6-й советской армии. Распоряжение С.К. Тимошенко о выводе из боя 23-го танкового корпуса и переброске его на рубеж реки Берека было принято к исполнению с большим запозданием. Поэтому с утра 18 мая наступление 6-й армии продолжалось в прежнем составе и с прежними задачами. До полудня 23 тк наступал и только к полудню остановился. Его командир получил приказ о переброске корпуса на другое направление и в 12 часов дня (т.е. почти 12 часов после приказа С.К. Тимошенко!) приступил к выводу из боя двух танковых бригад своего соединения [9; 61].

Остаётся только гадать о причинах неисполнительности генерала Городнянского. Неисполнительности, ставшей одной из причин гибели и его армии, и самого генерала лично.

В течение дня противник оказывал соединениям 6-й армии упорное сопротивление на всём фронте, пытаясь удержаться на занимаемых рубежах и не допустить выхода советских войск на реку Мжа.

21-й танковый корпус весь день потратил на прорыв обороны немцев в районе Джугун – совхоз Красный Гигант, только к концу дня смог овладеть этими населёнными пунктами и двинуться с боями дальше [9; 61].

Не смогла добиться решающих результатов и армейская группа генерала Бобкина. Правда, она окружила Красноград полностью, но взять город опять не смогла – части 6 кк и 7 тбр вели изматывающие бои в городе [9; 61]. Несколько продвинулась вперёд 323 сд армгруппы (овладела населёнными пунктами Богдановка и Огиевка). 270 сд в этот день продвижения не имела [9; 61].

Между тем положение в полосе Южного фронта быстро ухудшалось.