Горький май 42-го. Разгром Крымского фронта. Харьковский котёл

Да, операция готовилась в ускоренном темпе, и многие огрехи в её проведении можно списать именно на эту «ускоренность».

Да, Черноморский флот и Азовская военная флотилия (как, впрочем, весь ВМФ СССР) не имели специальных десантных кораблей. Не хватало транспортов для переброски с «большой земли» живой силы, боевой техники, вооружения, боеприпасов, продовольствия и снаряжения. В силу всего этого тяжёлая техника и вооружение, тылы частей и соединений изначально не десантировались, долгое время оставаясь на Тамани или в Кавказских портах.

Сюда можно (и нужно!) ещё добавить крайне неблагоприятные погодные условия, которые срывали сосредоточение войск Кавказского фронта на Керченском полуострове. Тут и будь у командования фронта и флота самые точные графики переброски сил на полуостров, то они обязательно оказались бы сорванными.

Всё вышеприведённое можно и впрямь занести в разряд объективных причин нашей неудачи в Крыму в январе 1942 года.

Но как занести в разряд объективных обстоятельств то, что «командование фронта не имело полноценного штаба… т.к. основной состав штаба оставался в Тбилиси, а в Краснодаре находилась лишь его оперативная группа»

, мы, право же, не знаем. Да даже находись и весь штаб в Краснодаре? Далековато Краснодар от Керченского полуострова. Т.е. вдумайся, читатель: сидит командующий Кавказским фронтом в Краснодаре, а его войска воюют под Феодосией. Такое положение было понятно, когда проводилась десантная операция. Но она завершилась в самом начале января (причём, завершилась вопреки всему успешно), проходит две недели (начало немецкого контрнаступления 15 января), а штаб по-прежнему в Тбилиси, а его оперативная группа во главе с самим командующим по-прежнему в Краснодаре.

Проходит ещё пять дней. «На дворе» 20-е число. Судя по всему, идея отправить Мехлиса в Крым родилась у Сталина в течение дня 19 января (см. документы выше). И представитель Ставки уже 20-го оказывается в Керчи, прибыв туда даже не прямо из Москвы, а с Волховского фронта (наверняка, через Москву). А вот командующий фронтом Д.Т. Козлов к этому моменту из Краснодара на полуостров прибыть не соизволил, даже после «грозного окрика» из Ставки 19 января.

В общем, И. Мощанскому правильнее и даже честнее было бы написать, что командование Кавказского фронта никакого штаба на Керченском полуострове не имело вообще. Не бывали на передовой своих войск ни Д.Т. Козлов, ни его начальник штаба Ф.И. Толбухин и никто из руководящих работников штаба фронта. Как при этом можно составить чёткое представление о состоянии войск фронта, о противнике? Как можно организовать нормальное управление своими силами? Никак. Об этом и телеграфировал Мехлис в Ставку 22 января. То, о чём сообщал Лев Захарович, полностью соответствовало действительности. А посему рассматривать его телеграмму как свидетельство какой-то неумности, подозрительности и самонадеянности абсолютно недопустимо.

Уже 23 января 1942 года командование фронта издало приказ № 12, анализировавший причины неудачных боёв 15-18 января. В основу приказа легли положения отправленной Мехлисом накануне в Ставку телеграммы. Копия приказа также была отправлена Сталину. Документ подписали командующий фронтом Д.Т. Козлов, член Военного совета фронта Ф.Л. Шаманин и представители Ставки ВГК Л.З. Мехлис и П.П. Вечный. Кстати, заметим, что, подписав приказ, Д.Т. Козлов признал правильность доклада Мехлиса от 22 января.

Приказ констатировал, что были допущены «крупнейшие недочёты в организации боя и в управлении войсками» [25; 30]. Так, после успешного завершения десантной операции в районе Феодосии и выхода частей 44-й и 51-й армий на реку Чурук-Су войска не закрепились на занятом рубеже, не организовали соответствующей системы огня, бдительного боевого охранения, непрерывной разведки и наблюдения. В период боёв командование этих армий не сумело организовать взаимодействие пехоты с авиацией. Командиры дивизий не использовали всей мощи огня артиллерии, мелкими группами бросали лёгкие танки Т-38 и Т-26 на неподавленную противотанковую оборону. При контратаках пехота за танками не шла, артиллерия её не поддерживала. Плохо было организовано управление войсками от штаба армии и ниже. Штаб фронта не знал истинного положения дел в районе Феодосии [26; 336], [25; 30-31].