Горький май 42-го. Разгром Крымского фронта. Харьковский котёл

Собственно, на этом «обличители» Льва Захаровича и заканчивают повествование о генерал-майоре К.Ф. Баронове. С. Ченнык лишь с трагизмом добавляет: «Участь генерала была решена» [41; 4]. Согласитесь, после такой концовки невольно закрадывается мысль, что Баронова попросту поставили «к стенке». Излишне говорить, что о повторном назначении Баронова на Крымфронт «обличители» ни словом не обмолвились. А между тем факт достоин рассмотрения.

Если посмотреть на текст директивы Ставки ВГК № 170139 от 9 марта 1942 года о назначении генерала К.Ф. Баронова заместителем командующего 51-й армией, то ясно видно, что назначение это произошло по просьбе командования Крымского фронта («Ставка… не возражает против назначения…»

[32; 122]). Трудно представить, что командование фронта вышло с подобным предложением в Ставку без согласования вопроса с Л.З. Мехлисом. Кадровые вопросы он, как мы помним, очень тщательно контролировал. Сами «объективные» историки упрекают его в чрезмерном к ним внимании и вообще в том, что он вмешивался во все, даже самые мелкие, дела фронта, мешая Д.Т. Козлову командовать. Поэтому с уверенностью можно считать, что против назначения генерала К.Ф. Баронова заместителем командарма-51 Л.З Мехлис ничего не имел, что он, если не сам выступил с инициативой этого назначения, то поддержал её.

Что же произошло за месяц после снятия К.Ф. Баронова? Открылись какие-то новые обстоятельства его «дела», и Лев Захарович понял, что поступил с человеком несправедливо? Или на Крымфронте был такой острый дефицит командных кадров, что Л.З. Мехлис счёл возможным допустить К.Ф. Баронова до «замской» должности в 51-й армии? Тем более что командовал этой армией вполне надёжный командующий – генерал В.Н. Львов, которого представитель Ставки высоко ценил и, очевидно, считал, что под его командой К.Ф. Баронов может успешно работать и приносить пользу фронту. Тут, конечно, можно только гадать. Скорее всего, имел место некий «промежуточный вариант»: за месяц Мехлиса (может, и на основании каких-то фактов, ранее ему не известных) убедили (скажем, тот же генерал В.Н. Львов), что генерал К.Ф. Баронов не так уж и плох, и армейский комиссар посему и не стал возражать против его назначения заместителем В.Н. Львова, учитывая при этом, что дефицит грамотных командных кадров на Крымском фронте и впрямь ощущался.

Как бы там ни было, но история с генерал-майором К.Ф. Бароновым хорошо показывает, что пользу дела и справедливость Л.З. Мехлис ставил куда выше своих амбиций и своего самолюбия.

Однако вернёмся непосредственно к боевым делам.

В ходе уже упоминавшихся здесь переговоров по «Бодо» Д.Т. Козлова с А.М. Василевским, состоявшихся в ночь с 9 на 10 марта, командующий Крымским фронтом так изложил ход подготовки к новому наступлению:

«Подготовка идёт. Смена [и] сосредоточение закончатся сегодня в ночь. Задержка происходит с танками КВ и Т-34. Только сегодня поступила основная масса запасных частей из Новороссийска. В Камыш-Бурун направлены части. Погода за последние два дня немножко улучшилась. В районе [армии] Львова автотранспорт уже пошёл по дорогам, вне дорог грунт труднопроходим, танки идут с трудом. Ночью обычно небольшие заморозки, а днём опять начинает отпускать. Всё же почва и дороги постепенно подсыхают. Если погода не ухудшится, по всей вероятности, возможно будет, хотя и с трудом, начать работу одиннадцатого, к чему сейчас и готовимся»

[32; 122].

Действительно, последующие несколько дней погода стояла хорошая. Было принято решение начать наступление 13 марта в 10 утра [25; 35].

На сей раз танковые бригады, полк и батальоны были приданы непосредственно пехотным соединениям. Командиры танковых бригад были подчинены командирам стрелковых дивизий и бригад [25; 35]. Это было ошибкой, т.к. при подобном применении танков не достигалось ни массирование удара ими, ни наращивание удара в глубину при прорыве обороны противника (другими словами, командование фронтом лишило себя подвижных соединений, могущих оперативно развить успех в случае прорыва фронта немцев). Излишне говорить, что «авторство» данного решения приписывается Л.З. Мехлису, что нас не удивляет [25; 35].