Горький, Москва, далее везде

11 июля я не выдержал разлуку с Люсей и незнание, что с ней, и написал заявление о прекращении голодовки. В тот же день меня выписали, выписка была явно очень нужна ГБ перед Хельсинки. Две недели мы с Люсей вместе, это было "время жить", которое дало нам силы для нового "захода". 25 июля я вновь начал голодовку. 27 июля госпитализирован. За краткий период пребывания на воле был снят скрытой камерой известный вам фильм(см. приложение "Горьковские ленты".) . Прекратил голодовку и выписан 23 сентября. 25 октября получено разрешение на поездку Люси.

Во время принудительного] кормления мой вес постоянно падал. Норма моего веса 77-80 кг. Начальный] вес в апреле - 74 кг 300 г. При выписке 1 июля 65 кг 850 г. Минимальный] вес при втором заходе - 62 кг 800 г (13 авг.). Начиная с этого дня мне стали делать подкожные - в бедра обеих ног и внутривенные вливания р[аствора] глюкозы и белковых препаратов (аминокровина, гидролизина, альбумина). Подкожных влив[аний] было 15, а внутривенных 10. Объем вливаний был очень большим, ноги вздувались как подушки и болели.

Самая жестокая мера по отношению к нам - 10-месячная разлука, изоляция друг от друга. Особенно тяжело, непереносимо было Люсе в ее одиночке! Она (я говорю о 1985 г.) не держала голодовки, но похудела больше, чем я. Эти 10 месяцев - вычеркнутое из нашей жизни время, его как бы не было.

В марте 1985 г. Люся подала в Президиум Верх[овного] Совета СССР прошение о помиловании, с просьбой разрешить ей поездку. В 1984 и особенно 1985 году я писал много писем руководителям страны и в КГБ, в том числе 21 мая 1985 г. Чебрикову и 29 июля 1985 г. Горбачеву. Я указывал на причины, по которым поездка Люси жизненно необходима, на ее право увидеть мать, детей, внуков. Подчеркивая, что она является инвалидом 2-й гр[уппы] и участником ВОВ (Великой Отечественной войны) все 4 года, тяжело больным человеком, объяснял незаконность ее осуждения. Далее я писал: "Влияние жены в моей общественной] деятельности сказалось в большем внимании к конкретным человеческим судьбам, в усилении гуманистической направленности, но никак не на концепциях по общим вопросам... Я готов нести ответственность за свои действия - хотя и считаю примененные ко мне меры несправедливыми и беззаконными. Но для меня совершенно нетерпимо положение, когда ответственность за мои действия переносится на мою жену". Я писал, что "хочу полностью прекратить открытые общественные выступления (конечно, кроме совершенно исключительных случаев), сосредоточившись на научной работе. В случае положительного решения о поездке жены я готов обратиться к западным ученым, ко всем тем, кто выступал в мою защиту, с просьбой прекратить все действия, направленные на изменение моего положения".

Дважды (31 мая 1985 г. и 5 сент. 1985 г.) в больницу ко мне приезжал представитель КГБ СССР С. И. Соколов (видимо, большой начальник). В мае он также беседовал с Люсей. Беседа со мной имела жесткий характер, он подчеркивал причины, по которым моя просьба о поездке Люси (а также о поездке детей в СССР) не может быть удовлетворена. Он также давал понять, что я должен дезавуировать свои прежние выступления - в частности, письмо Дреллу, о взрыве в московском метро, о конвергенции. Два дня перед этим визитом у меня была полная голодовка, кормления не было - так меня "готовили" к беседе. В сентябре Соколов сообщил, что с моим письмом ознакомился Горбачев и дал поручение группе лиц подготовить ответ. Соколов просил меня написать заявление по вопросу о моей секретности и передать жене просьбу написать заявление, согласно которому она обязуется не встречаться за рубежом с представителями масс-медиа и не принимать участия в пресс-конференциях. Меня отпустили на 3 часа к Люсе, и мы выполнили эти просьбы. Я написал, что признаю обоснованность отказа мне в разрешении выезда или поездки за пределы СССР, т. к. в прошлом я имел доступ к особо важным секретным сведениям военного характера, некоторые из которых сохранили, возможно, свое значение до сих пор (обращаю внимание, что эта формулировка, так же как соответствующая формулировка в письме Горбачеву, не имеет отношения к моей депортации в Горький и изоляции, которые я считаю несправедливыми и незаконными). После второго визита Соколова было еще 48 томительных дней и ночей ожидания... Остальное вы знаете.

(...) У меня такое чувство, как бы я тоже вместе с Люсей еду к вам, погружаюсь в пеструю, насыщенную событиями вашу жизнь. Надеюсь, что теперь она войдет в более спокойное, более "семейное" русло. Я надеюсь, что Люсе сделают все необходимое, включая сердце, глаза, зубы, папилому, и что она вернется более здоровой и более спокойной за вас. Целую вас, будьте здоровы и счастливы. Целуйте детей [...]

Андрей.

P.S. Алеша, в препринте моей статьи ,,Косм[ические] переходы с изменением сигнатуры метрики" опущено посвящение Люсе. Как это произошло? Можно ли в некоторых рассылаемых адресатам препринтах восстановить посвящение? Для меня это было бы очень важно.

ПРЕЗИДЕНТУ АН СССР АКАД. А. П. АЛЕКСАНДРОВУ ЧЛЕНАМ ПРЕЗИДИУМА АН СССР