Горький шоколад

– Лелька! Ты вот пойми! Ни сын у меня не получился, ни дочь! Никто в меня не пошел. Только ты! Я еще с твоего малолетства понял – моя девка! Моя! Ловкая получилась, умная, четкая. Эта будет стремиться! Просто… – Тут дед загрустил. – Просто я не хотел, чтобы, ну… в личном плане ты повторила меня! Чтобы не «приседала» всю жизнь перед мужем, как я перед Дусей. Я ведь всю жизнь отплясывал то гопака, то мазурку, то вальс. А все равно! – Дед горестно махнул рукой. – Да ты и сама все знаешь!

Эти его слова тогда ее поразили.

– Дед, получается, ты всю жизнь был несчастен?

Он рассмеялся.

– Бог с тобой! Совсем не так, совсем! Да, не ценила меня моя Дуся! Не благодарила. Принимала все скупо, словно одалживала. – Дед помолчал. – Только не это главное! Главное – то, что я ее очень любил. Сильно любил, Лелька! В этом и было… Ну, мое, так сказать, личное счастье… Всегда удивить ее хотелось, обрадовать. Сделать ее жизнь еще нарядней! Чтобы ни в чем не нуждалась, вот так. Только знаешь, в чем разница между тобой и мной?

Леля мотнула головой.

– Я, Леля, мужик! Мне по рождению положено заботиться, оберегать, вперед забегать. А ты женчина! – Дед рассмеялся. – Поняла? И предназначение у тебя немного другое!

– Хочешь из меня бабку Дусю сделать? – улыбнулась она. – Нет, дед! Не выйдет!

– Бабку Дусю не хочу, – вздохнул он. – Этого точно не хочу!

– Дед! А что деньги – это так важно? – спросила однажды она. – Важнее всего другого?

И дед ответил:

– Лель! Ведь она такая красавица была, наша Дуся! Да подойти было страшно! Лучшие хлопцы возле ворот ошивались. А тут я – мелкий, кривоногий. Нос и зубы торчком! Тогда уже лысоватый. В общем – красавец еще тот! – Дед улыбнулся. – Да, неглупый! Веселый, байки рассказывал – все девки валялись. Руки ловкие, ум сметливый. Но для молодой женщины это, увы, не главное. В молодости ценят другое. И что я ей мог обещать? Смешливой Дуся не была – на байки мои губки поджимала и взгляд отводила. Называла шутом. Сметливость моя тоже, знаешь ли, была ей до фени! Ну и стал я ее обхаживать разговорами – в Москву тебя увезу, устрою красивую жизнь. В мехах будешь ходить – как царица. Вот она и поддалась. Не хотела в селе оставаться и жить жизнью крестьянской. Очень хотела в столицу.

Все, что обещал, я исполнил, ты это знаешь. Дуся жила как царица. Ни в чем ее не обманул! Только любви от этого у нее ко мне не прибавилось. И это ты знаешь. Хотя думаю, что она вообще была человеком прохладным – из всех своих близких яростно любила только сына. Да и того погубила – любовью своей сумасшедшей. – Дед замолчал.

Дед, дед… Ох, дед! На полчаса бы тебя, хотя бы на полчаса! Прижаться к тебе, вдохнуть запах твоего «Беломора» и тут же успокоиться, прийти в себя. Перестать бояться, раз ты рядом. Услышать твой дребезжащий, скрипучий смех, увидеть слезинку, катящуюся из старческих, слезящихся глаз, и выслушать то, что ты скажешь. Внимательно выслушать, ни разу не перебив. Потому что скажешь ты именно то, чего я так жду. Что я так хочу услышать. Что мне просто необходимо услышать! Чтобы просто… продолжить жить.

И еще – рассмеяться: «А я ведь тоже мужик, дед! Случилось именно то, чего ты боялся! Не смотри на мою внешнюю хрупкость. Так получилось – мужик!»

День Леля провела замечательно: шлялась по торговому центру, как праздная жена богатого человека, а не замороченная проблемами хозяйка большого бизнеса.

Даже позволила себе кое-что – так, пустяки, но пустяки довольно приятные: пару чудесных вязаных тапочек, новую теплую пижамку с Санта-Клаусом (совсем одурела, если по правде). Кое-что из косметики и какое-то глупое и дешевое украшение на Новый год – серебряный конек-салазка с камешками Сваровски. «Ладно, – решила, – конька отдам Юлечке, пусть порадуется».

Ну и кофе выпила, разумеется, и слово не сдержала. Съела большой кусок сладкого пирога – вишни, орехи и взбитые сливки. Стыдно, но вкусно!

Зато из магазина вышла не просто довольная и отдохнувшая, а очень довольная и отдохнувшая! Хотя ноги, конечно, горели – прямо в машине хотелось скинуть модные узкие итальянские ботиночки и влезть в новые теплые тапки.

Вечером дома поняла – ждать звонка бесполезно. Вздохнула и позвонила сама.

Галочка, как всегда, отчиталась и передала трубку Виктору. Голос у него был вялым и недовольным.

– Да, все нормально, если все это можно вообще считать нормальным! – раздраженно ответил он. – Погода испортилась, и мы не гуляли. Воздух и балкон? Да черт с ними, с воздухом и балконом! Ага, «необходим», – передразнил он ее. – Ем? Да нормально! Какая разница что? – Снова укор и раздражение. – И вообще, когда ты приедешь? Тебе не кажется, что все слегка затянулось?

И снова не помогали уговоры:

– Витенька, подожди! Все понимаю – тебе надоело. И мне надоело. И все-таки наберись терпения! Самое главное – покой и распорядок! А это, думаю, у тебя есть! Думай о хорошем – скоро Новый год, и мы будем вместе и дома!

Вот это разозлило его больше всего: