Горько, но правда

Сиделка. Давайте я поправлю постель и уложу вас поудоб­ней. Вы тут задохнетесь. Четыре тяжелых одеяла и пуховая перина! Не удивительно, что вы раздражены.

Больная (кричит). Не трогайте меня! Уходите! Вы меня убьете. Никому нет дела, жива я или умерла.

Пожилая леди. Ах, деточка, не говори так. Ты отлично знаешь, что это неправда. А мне так больно это слушать.

Сиделка. Не надо обращать внимания на слова больной, сударыня. Шли бы вы лучше спать, а я займусь больной. Вы совсем замучились. (Подходит к миссис Мопли и ласково, но твердо берет ее под руку.)

Пожилая леди. Это верно, что я измучена. Еле на ногах стою. Очень мило с вашей стороны, что вы это заметили! Но как я могу оставить ее в таком состоянии?

Сиделка. В комнате больной не должно быть лишних людей. Вы сами видите, как это раздражает и волнует ее.

Пожилая леди. Ах, вы совершенно правы. Доктор говорит, что ей необходим покой.

Сиделка (подводит ее к двери). А вам нужно хорошенько выспаться. Можете положиться на меня, я все сделаю, что нужно.

Пожилая леди (шепотом). Я, пожалуй, пойду. Какая вы добрая? Вы позовете меня, если что-нибудь?..

Сиделка. Ну конечно. Обещаю вам разбудить вас, если что-нибудь случится. Спокойной ночи, сударыня.

Пожилая леди (вполголоса). Спокойной ночи. (Выходит на цыпочках.)

Сиделка, оставшись одна с больной, словно забывает о ее присутствии. Она идет прямо к окну, отдергивает занавески и поднимает штору, отчего целый поток лунного света вливается в комнату; потом открывает окно. После этого она направляется к двери, где находится выключатель.

Больная (кутаясь в одеяло у. Что вы делаете? Закройте окно, спустите штору и задерните занавеси, слышите? Вы что, хотите убить меня?

Сиделка зажигает полный свет.

(Прикрывая глаза руками.) Ой, ой, не могу! Потушите свет!

Сиделка тушит свет.

Как вы невнимательны!

Сиделка опять зажигает свет.

Не надо, не надо. Глаза режет.

Сиделка тушит свет.

Нет, нет. До чего вы бестолковы! Оставьте немного света. Я хочу почитать. Лампочки слишком мало! Неужели вы сами не видите?

Сиделка опять зажигает свет и невозмутимо возвращается к постели.

Не понимаю, как можно быть такой невнимательной, такой бестолковой. Мне ужасно плохо. Закройте окно и потушите половину лампочек, слышите?

Сиделка грубо стаскивает с постели перину, рывком выдергивает из-под больной подушку и удобно располагается в кресле у постели.

Как вы смеете брать мою подушку? Что за наглость! Сиделка, сидя в кресле, вынимает из кармана страницу, вырезанную из иллюстрированного журнала, и начинает сосредоточенно изучать ее.

Что же, долго вы будете так сидеть и ничего не делать? Сейчас же закройте окно.

Сиделка (грубо). Ну вас, спите уж. (Снова погружается в изучение листка, который держит в руках.)

Больная. Не смейте так разговаривать со мной! Я просто не верю, что вы настоящая, опытная сиделка.

Сиделка (невозмутимо). Конечно нет. Я и за пять тысяч в год не пошла бы в сиделки. Но я знаю, как обращаться с такими, как вы, потому что я раз лежала в больнице, а там женщины часто скандалили, и я видела, как сиделки справляются с ними. Насмотрелась я там и кое-чему выучилась. (Вынимает из кармана бумажный пакетик и открывает его на ночном столике. В пакетике около полуфунта поваренной соли.) Вы знаете, что это такое и что с этим делают?

Больная. Это что, лекарство?

Сиделка. Да. Лекарство от криков, слез и капризов. Когда больная начинает беситься, она первым делом разевает рот, и тогда сиделка просто-напросто запихивает ей в рот горсть этого лекарства. Обыкновенная поваренная соль. Не орать, понятно?

Больная (решительно). Нет, не выйдет! (Тянется к звонку.)

Сиделка (проворно опережая ее). Нет, нет, выйдет! (Забрасывает шнур вместе со звонком за кровать.) Теперь нам никто не помешает. Никаких звонков. А если вы раскроете рот пошире, получите горсть соли. Ясно?