Горькое лето 41-го

Первостепенное значение в этих условиях приобретала максимальная осторожность в политике и военно-стратегических шагах, чтобы ни при каких обстоятельствах, ни под каким видом не дать ни малейшего повода для обвинения нашей страны в развязывании войны. Этой политической цели было подчинено все, в том числе стратегические решения, связанные с приведением Вооруженных сил в готовность к отражению агрессии.

Кроме того, со стороны фашистского руководства проводилась широкомасштабная, изощренная дезинформация. Прежде всего, продолжала имитироваться подготовка к высадке германских войск на территорию Англии. Геббельс подготовил специальную статью в газете, которая, дав статье огласку, наутро была конфискована. Гитлер предлагал провести международную конференцию с участием СССР по проблемам предотвращения войны. Сосредоточение крупных группировок войск на Востоке объяснялось интересами ведения войны в Югославии и Греции, необходимостью вывести их из-под ударов британской авиации.

Поступали, конечно же, разведдонесения, в том числе от Зорге, о возможном нападении Германии. Но не меньше было и донесений противоположного характера. Советский посол в Лондоне И. М. Майский за несколько дней до войны докладывал, что Гитлер может выступить против Советского Союза только после окончания войны с Англией. К такому же выводу приходил начальник Разведуправления Генерального штаба Ф. И. Голиков.

Вообще распространенный в те времена стереотип о невозможности ведения войны Гитлером одновременно «на двух фронтах» был надуманным. В отличие or Первой мировой войны в 1941 году никаких «двух фронтов» для Германии, по существу, не было. После поражения Франции в июне 1940 года Англия находилась за Ла-Маншем и континентальной угрозы для Германии не представляла.

Сталин, будучи уверенным, что ему все же удастся оттянуть начало войны, поручил ТАСС сделать сообщение от 13 июня 1941 года, в котором выражалась уверенность, что германо-советский пакт о ненападении будет и впредь соблюдаться как советской, так и германской сторонами. Это было сделано с целью политического зондажа, но своей стороне, командованию военных округов никаких объяснений на этот счет не последовало, что дезориентировало как общество, так и личный состав армии и флота.

В какой-то мере на Сталина, видимо, произвело впечатление письмо Гитлера, присланное ему 14 мая 1941 года. Гитлер писал: «При формировании войск вторжения вдали от глаз и авиации противника, а также в связи с недавними операциями на Балканах, вдоль границы с Советским Союзом скопилось большое количество моих войск, около 80 дивизий, что, возможно, и породило циркулирующие ныне слухи о вероятном военном конфликте между нами.

Уверяю Вас честью главы государства, что это не так. Со своей стороны я тоже с пониманием отношусь к тому, что Вы не можете полностью игнорировать эти слухи и также сосредоточили на границе достаточное количество своих войск.

Таким образом, без нашего желания, а исключительно в силу сложившихся обстоятельств, на наших границах противостоят друг другу весьма крупные группировки войск. Они противостоят в обстановке усиливающейся напряженности слухов и домыслов, нагнетаемых английскими источниками

.

В подобной обстановке я совсем не исключаю возможности случайного возникновения вооруженного конфликта, который в условиях такой концентрации войск может принять очень крупные размеры, когда трудно или просто невозможно будет определить, что явилось его первопричиной. Не менее сложно будет этот конфликт и остановить.

Я хочу быть с Вами предельно откровенным. Я опасаюсь, что кто-нибудь из моих генералов сознательно пойдет на подобный конфликт, чтобы спасти Англию от ее судьбы и сорвать мои планы.