Горная кошка

Тогда поверните голову в мою сторону и перестаньте его замечать. Я оставил Чемберса, чтобы сэкономить время, если понадобится его о чем-то спросить. Как я уже говорил, мне нужно знать во всех мельчайших подробностях, что произошло во вторник поздно вечером. Вы, разумеется, уже рассказывали об этом, но ситуация изменилась. Дело оказалось более сложным и запутанным, чем мне представлялось вначале. А теперь начинайте и постарайтесь ничего не упустить.

Скуинт Харли являл собой странную картину. Чинно сидя на стуле в кабинете окружного прокурора, он чувствовал себя не совсем в своей тарелке, что было заметно. Его наружность — огромный рост, грубые черты лица и простая одежда старателя, — столь естественная в условиях дикой природы, среди голых скал и выжженных солнцем холмов, выглядела здесь, в цивилизованной обстановке, гротескно.

— Я не стану разговаривать с Кеном Чемберсом, этой кучей сухого дерьма, — пробормотал Харли. — Если он начнет задавать мне вопросы…

— Он не начнет. Вы будете говорить только со мной.

— Хорошо. Я не очень-то ловкий рассказчик.

Привык разговаривать сам с собой; вот уже на протяжении сорока лет я сам себе собеседник. — Харли поднял тяжелую мозолистую руку без одного пальца и согнал с уха надоедливую муху. — Итак, вы хотите, чтобы я описал вам, что случилось вечером во вторник? Первую в жизни глупость я совершил, когда вздумал отправиться на Кубу в 1898 году. Тогда у меня в кармане мирно дремали двести девяносто долларов — достаточно, чтобы спокойно жить среди моих холмов, поджидая, пока не улыбнется фортуна. Второй раз я свалял дурака и продемонстрировал себя величайшим в мире ослом в этот проклятый вторник. На беду мою, встретился мне Слайм Фрейзер. «Пойдем-ка, — говорит, — в одно место, попытаем счастья в вертушку». Ну, я и пошел. Впервые за тридцать два года! Хотя физически по-прежнему крепок, но моя сила воли, видать, серьезно поизносилась. Иначе такого бы не случилось. Значит, я пошел, и Слайм привел меня в «Тихую гавань».

— В какое время?

— Около восьми часов вечера. Солнце уже клонилось к горизонту… Я стал играть в рулетку, ставил по полдоллара главным образом на номер девятнадцать: именно в тысяча девятьсот девятнадцатом году мне посчастливилось найти богатую россыпь в Чифордских горах…

— Как долго вы оставались в «Тихой гавани»?

— Дольше, чем следовало. Проигрался в пух и прах! И хотя я старался особенно не рисковать, через два часа полностью обанкротился. Тут бы мне и одуматься, но нет, я уже был как в лихорадке. Хотел занять у Слайма, но у него не оказалось ни цента, и тогда мне пришло на ум: единственный человек в городе, у которого я мог бы поживиться, — это Дан Джексон. Где он живет, мне известно, и я уже собрался к нему, но когда вышел на улицу, то вспомнил, что его контора находится в том же доме, и решил сперва посмотреть наверху. Наружная дверь оказалась не заперта, и я беспрепятственно вошел и поднялся по лестнице. В помещении горел свет, и дверь стояла нараспашку. Ступал я очень тихо: мне не часто приходится ходить по половицам, и я не выношу их скрипа. В комнате я увидел девушку с револьвером в руке. Она стояла ко мне спиной, а Дан висел, перегнувшись через подлокотник кресла.

— Вы слышали выстрел, когда поднимались по лестнице?

— Нет, не слышал.

— Почувствовали запах пороха, какой бывает после только что произведенного выстрела?

— Немного пахло, но не так, как если бы кто-нибудь только что выстрелил из револьвера. Однако мне трудно судить об этом в городских условиях. Все не так, как на природе. Я вам уже говорил.

— Да-да! Но вам придется повторить все сначала и более обстоятельно.

Бейкера интересовали мельчайшие подробности: насколько теплым был револьвер, как Делия держала его в руках, где именно лежала на столе сумочка, что сказала девушка, как она себя вела и как выглядела, в каком положении находилось тело Джексона — эти и другие детали эпизода исследовались последовательно и досконально.

Наконец Бейкер подвел итог беседы:

— Хорошо, Харли, с этим как будто все ясно. Теперь вернемся немного назад. По вашим словам, вы пришли в «Тихую гавань» в восемь часов вечера.

— Я думаю, около восьми.

— И вы не покидали игорного заведения вплоть до того момента, когда решили отправиться к Джексону за деньгами?

— Верно. Меня охватила лихорадка.

— Слайм Фрейзер или кто-нибудь еще подтвердит, что вы никуда не отлучались?

— Наверняка, а также и тот человек, который крутил колесо.

— Вы можете назвать точное время, когда вышли из «Тихой гавани»?

— Нет, не могу. У меня нет часов, и мне было все равно, но это легко вычислить: я вышел из «Тихой гавани» минут за пять до того, как позвонил вам.