Горняк. Венок Майклу Удомо

Но, взглянув ей в глаза, понял, что это правда. Он с трудом подавил бешеное желание ударить ее.

— Почему ты не сказала мне?

— Я хотела сама…

Он пошел обратно к столу.

— Сколько времени?

— Около трех месяцев.

Ярость и страх овладели им.

— Дура! Идиотка! Ты должна была сказать мне!

— Я знала, что ты будешь ругать меня. И думала, что смогу все сделать сама.

«Спокойно, спокойно», — уговаривал он себя.

— Кто-нибудь знает?

— Никто.

— Ты была у доктора?

— Нет.

— Что ты скажешь Лоис, если она узнает?

— Она не должна знать.

— Но что ты ей скажешь, если она все-таки узнает?

— Не знаю.

— Должна знать.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала?

— Скажешь, что виноват кто-нибудь из твоих друзей…

— Но она поймет, Майкл. Ведь ребенок родится цветной… И будет похож на тебя. Она сразу поймет.

— Если ребенок родится. Но он не родится.

— Тогда зачем…

— Она может узнать, что ты принимаешь меры, чтобы избавиться от ребенка, или что ты уже сделала аборт. Тебе придется объяснить ей.

— Скажи ей правду, Майкл. Попроси ее помочь нам. Она простит тебя, если ты обо всем расскажешь и попросишь прощения. Она любит тебя, Майкл.

— Ты бы лучше подумала об этом, когда меня своими ляжками прельщала. Черт бы тебя побрал! Сама говорила, что не маленькая… Виноват один из твоих друзей. Понятно?

— Тебе не приходит в голову, Майкл, что я и так уже очень наказана?

— Виноват один из твоих друзей. Поняла?

— Да. Поняла.

— А теперь уходи. Я хочу подумать.

Джо Фэрз пошла к двери, потом обернулась и посмотрела на Удомо.

— Майкл… — и подумала: «Прежде я называла его Майк».

— Да?..

— Неужели тебе нисколько не жаль меня? Ведь для меня это кошмар.

С минуту Удомо холодно смотрел на нее. Потом лицо его смягчилось. Глаза подобрели. Он встал и подошел к ней. Сочувственная улыбка тронула уголки губ. Он обнял ее за плечи.

— Прости меня, Джо. Я не хотел обижать тебя. Просто мне стало страшно. Очень уж это неожиданно свалилось на меня. Но мы выпутаемся. Обещаю тебе, и все будет хорошо.

— Да, Лоис не должна ничего знать. Ты прав, Майкл. Она сделала нам обоим столько хорошего. И потом, она так тебя любит. Ты правда думаешь, что все обойдется? Еще не поздно?

— Обойдется, только слушайся меня. И помни, если Лоис что-то узнает, виноват один из твоих друзей. Ты потом сама поймешь, что так будет лучше для всех нас.

— Мне ужасно стыдно, Майкл. Никто в жизни не был так добр ко мне, как Лоис.

— Тем более ока не должна знать. А теперь мне нужно подумать, к кому обратиться за помощью.

Джо вышла. Впервые за эти долгие месяцы ей стало легче.

Лишь только дверь за ней закрылась, выражение сочувствия сошло с лица Удомо. Он вернулся за свой стол, закрыл глаза и стал перебирать в памяти всех знакомых ему африканцев — студентов медицинского факультета. Они как живые вставали в его воображении, и каждого он рассматривал внимательно, холодно и придирчиво, стараясь определить, верный ли это человек, можно ли на него положиться. Наконец открыл глаза. Полез под стол и достал картотеку. Вынул карточку. Улыбнулся невесело. Сунул карточку в карман, поставил картотеку на место и встал. Пошел в спальню. Замотал шею двумя шерстяными шарфами и надел пальто. Джо Фэрз что-то делала в кухне. Он заглянул туда.

— Я нашел того, кто нам нужен. Сейчас схожу к нему. Постараюсь, чтобы завтра он был здесь. А ты лучше ложись до прихода Лоис. Скажи, что плохо себя чувствуешь. И в контору завтра не ходи.

— Ты думаешь, обойдется?

— Если будешь слушаться меня.

Он натянул капюшон на голову и переступил порог, за которым кружила вьюга.

Лоис с шумом захлопнула дверь и громко топала ногами, отряхивая налипший снег. Затем, прислонясь к стене, стала расстегивать ботинки. Ботинки были на меху, но все равно ноги у нее одеревенели от холода. Застывшие пальцы плохо слушались.

— Майкл, — весело закричала она, — Майкл, на помощь! Твоя благоверная окоченела. Чай-то хоть готов? Господи! Ну и холодище!

— Его нет, — отозвалась Джо Фэрз из своей комнаты.

— Ты дома, Джо?

Лоис пошла к ней в комнату.

— Что случилось?

— Меня вырвало в конторе.

Лоис присела на краешек постели. Взяла Джо за руку.

— Это ведь давно тянется. Правда? Я уже месяца два замечаю, как ты чахнешь. Все ждала, что ты поделишься со мной. Ведь раньше ты ничего от меня не скрывала. Мужчина, да? Ты сейчас можешь говорить об этом?

— Принесите чашку. Я только что заварила чай.

Лоис принесла чашку и налила себе чаю.

— Майкл ушел вскоре после того, как я вернулась. Просил передать, что постарается не очень задерживаться.

— Он не говорил, куда идет?

— Нет. Сказал только, что ему нужно повидать одного человека.

— Для него это такое мучение. Он ненавидит холод.

— О Лоис…

Джо Фэрз вдруг вся содрогнулась от беззвучных рыданий.

Лоис нагнулась к ней, обняла за плечи, прижала к груди и стала баюкать, как мать баюкает ребенка, которого сильно обидели. Рыдания сотрясали Джо. Приступ отчаяния становился все неистовее. Она рыдала громко, безутешно. И все это время Лоис баюкала ее, баюкала, пока буря не улеглась, пока рыдания не сменились всхлипыванием, а всхлипывание прерывистым дыханием.