Горняк. Венок Майклу Удомо

— Тогда почему иду первым я, а не те восемь, что ехали наверху? Они такие же черные, как я и как вы.

Сержант вздохнул и уставился на Удомо долгим тяжелым взглядом. Затем перевел глаза на паспорт, убрал руку и раскрыл его.

— Майкл Удомо?

— Да.

Сержант заглянул в какие-то бумаги, поставил в паспорте штемпель и вернул его Удомо.

— Следующий!

Один из черных пассажиров первого класса занял место Удомо.

Удомо пошел вниз в третий класс за своим багажом. Селина, та женщина, что вчера разговаривала с ним, была еще там. Она отдавала распоряжения трем носильщикам.

— Ну как? — спросила она.

— Пришлось переждать всех белых, — ответил Удомо.

— Я знала, что так будет, потому и сижу здесь.

— И это наша страна!

— Успокойтесь, мистер Удомо. Все еще изменится.

— Да, все изменится.

Селина повернулась к одному из носильщиков:

— Отнеси багаж мистера Удомо в таможню.

Удомо начал было благодарить ее, но она отмахнулась. Привязала покрепче сидевшего у нее за спиной ребенка и стала тяжело подыматься по трапу. Удомо заметил, что она босиком. Туфли ей больше не были нужны. Она дома, а дома она ходит босая. Он подумал: эта женщина могла бы ехать первым классом, а поехала третьим. Не забывай про женщин, Майкл. Это она тебе сказала. Не забывай про них.

Носильщик спросил:

— Это все ваши вещи, хозяин?

— Да.

— Идите. Я принесу.

Удомо взял два небольших чемодана и пошел наверх. Возле сходен, провожая пассажиров, стоял метрдотель. Почти все белые уже сошли на берег. Он улыбнулся при виде Удомо. Удомо взглянул на него, как на пустое место. На последней ступеньке деревянных сходен он задержался на секунду, не отводя глаз от лежащей перед ним земли. Вот она, африканская земля! Он вдруг пожалел, что не идет босиком, как Селина.

Эдибхой писал, что постарается встретить его, а если не сможет, пришлет кого-нибудь. Удомо огляделся по сторонам. Вокруг него, на самом солнцепеке, толпился народ — африканский народ под африканским солнцем.

Он вошел в таможенный ангар и услышал свое имя:

— Мистер Удомо! Мистер Удомо, сэр! Мистер Удом о!

— Здесь! — крикнул он. И сразу почувствовал себя уверенно.

Подошедший к нему молодой человек в обтягивающих шортах горохового цвета был худым и высоким, с тонкими пальцами и длинными ногами; узкие, изящные ступни его скользили по земле, словно корабли по волнам. Юноша остановился перед Удомо, поднес руку к виску.

— Я Самсон, сэр, от господина Эдибхоя.

— Здравствуй, Самсон.

— Хозяин послал меня вас встретить, сэр. Велел отдать это. — Он вынул конверт из кармана шорт. — Велел ехать домой.

Удомо разорвал конверт. Там оказались пять фунтовых бумажек, ничего больше. Он сунул деньги в карман.

— Хорошо.

Самсон взял у него чемоданы и поставил на стол, где их осматривали таможенники. Вошел носильщик Селины, сгибаясь под тяжестью одного из баулов Удомо. Самсон пошел с носильщиком за вторым баулом.

Селина появилась, когда Удомо уже закончил таможенные формальности и собирался уходить.

— Вас встретили? — спросила она.

— Да, — улыбнулся Удомо.

— Сегодня вы не такой сердитый. Это хорошо. Не забудьте, что я вам сказала.

— Не забуду. Спасибо. Теперь я могу сам заплатить носильщику.

— Не надо, это мой слуга, — сказала Селина. — До свидания, мистер Удомо.

— А как я найду вас? — спросил Удомо.

— Пойдите на базар. Спросите Селину — и все. До свидания.

— До свидания, Селина.

Самсон вышел на площадь, закинул назад голову и заорал во всю мочь так, что у него получился один длинный протяжный звук:

— Т-а-к-с-и!

Лицо его расплылось в широкой улыбке, когда со всех сторон к ним ринулись машины. Удомо, посмеиваясь, стоял позади него.

— Земляк!

Эдибхой раскрыл объятия и захохотал во все горло.

— Добро пожаловать домой, брат! Добро пожаловать!

Удомо просиял. Обнял Эдибхоя. «Вот он, друг, настоящий друг», — думал он.

Они сели рядом. Лучи заходящего солнца проникали в комнату, заставленную старомодной мебелью, которая казалась особенно потертой и блеклой в этом закатном свете. Самсон принес чай.

— Извини, что не мог прийти пораньше, — сказал Эдибхой.

— Зато я успел выспаться, — ответил Удомо. — Прошлую ночь совсем не спал.

— Ну, как дела, брат?

— Теперь все в порядке. Но в Лондоне, если бы не Лэнвуд, мне пришлось бы поголодать. Я жил у них неделю. Ты что-нибудь знаешь про них?

— Это про супругу-то?

— Да.

— Знаю.

— Чтобы жена так презирала мужа…

— Он зависит от нее.

— Даже если и так. Нет, мы должны как можно скорее вытащить его оттуда. Ты знаешь, она даже намекала мне…

Эдибхой усмехнулся.

— Она намекала всем нам, земляк! Всем, кроме Мэби. Они возненавидели друг друга с первого взгляда.

— Знаешь, Мэби захлопнул перед моим носом дверь после того, как я ушел от Лоис.

— Не может быть!

— Правда… Мне очень жаль, что так получилось. Лоис хорошая женщина.

— С кем не бывает, земляк.

— Потом был настоящий ад. Если бы ты не прислал денег, я бы подох с голоду. Знаешь, мне ведь перестали платить стипендию, потому что я слишком много занимался действительно нужной работой.

— Ты должен был написать мне об этом.

— Ты и так помогал мне. — Удомо смущенно улыбнулся и опустил глаза. — Скажи, Лоис пишет тебе?