Город

Это обещание очень долго придавало мальчику сил. Он делал все, что ему велели, часами просиживал над книгами, не щадил себя в упражнениях, бегал быстрее и залезал выше других, не знал страха в кулачном бою, стал непобедимым в битвах на мечах и ножах. Еще он выучился занимать свои мысли чем-то иным, когда мальчики постарше пытались его задирать. Годы шли, и надежда постепенно испарилась, но к тому времени ее место заняла непреклонная, твердокаменная выдержка и выносливость.

Летели годы. Он так и не уехал «домой», зато сам стал старшим учеником. Ему исполнилось тринадцать лет, это был настороженный подросток, державшийся особняком. Тогда-то и настал для него день возмужания.

Когда раза два или три в год мальчишек отправляли в леса за южной оконечностью Города, это рассматривалось как приятная перемена, вносившая разнообразие в обучение. В лесу их заводили подальше и оставляли одних с поручением до указанного срока выйти к заданной точке, будь то сторожевая башня, верхушка холма или скальный обрыв. Это называлось «свободным полетом», возможно, потому, что ребята на некоторое время вырывались на свободу из тесных каменных стен и жесткой дисциплины училища. Времени на поход им обыкновенно давали с запасом, поэтому пребывание в лесу составляло своего рода каникулы. Правда, самые младшие первого раза неизменно ждали со страхом.

Эриш, однако, больше не был ни самым маленьким, ни самым слабым. Не был он и самым старшим в группе из восьми юнцов, но все остальные, в том числе и успевшие превратиться в молодых мужчин, Эриша предпочитали не задирать.

Они выехали из казарм с рассветом, а после полудня углубились в густые дубравы и заросли серой ольхи. Эриш сразу почувствовал, что никогда раньше здесь не бывал: деревья стояли реже, чем в его предыдущие «полеты», подлесок выглядел не таким непроницаемым. Они проезжали большие участки леса, поваленного бурями либо землетрясениями. Их он тоже раньше не видел. Впрочем, обратную дорогу запоминать было без толку – их везли слишком извилистыми путями. Следуя за своими провожатыми, двумя неразговорчивыми солдатами, они вскоре покинули лесной большак, и лошади гуськом двинулись по оленьей тропе. Стояла осень, ночи были холодными, листва успела опасть. Солнце начало уже клониться к горизонту, когда солдаты наконец нарушили молчание: велели им спешиться и собрали коней. После чего отбыли прочь, оставив восьмерых мальчишек на широкой поляне, среди шуршащей палой листвы.

Самые старшие – крепыш и забияка по имени Ранул и тихий темнолицый паренек, звавшийся Сэми, – стали выбирать направление движения, и Эриш счел их выбор справедливым. Ранул объявил во всеуслышание, что до заката им следует пройти как можно дальше на север, и мальчишки двинулись в путь. Однако дорогу им очень скоро преградил глубокий овраг, заросший кустами и заваленный погибшими деревьями. Здесь Ранул вполне здраво решил, что лезть туда в надвигающейся темноте слишком опасно, и они встали лагерем на ночь.

Зажгли костер. Ранул и другие старшие принялись развлекаться, дразня и запугивая малышню. Но впереди у них было полным-полно времени, к тому же все устали после долгой поездки верхом. Ранул с приятелями удовольствовались тем, что наобещали двоим младшим всяких ужасов, и завалились на боковую. Эриш наблюдал за происходившим, но не вмешивался. Ранул был на два года старше, но Эриш видел, как его самого задирали и унижали когда-то, и понимал его жажду отыграться хотя бы и на неповинных. Он не чувствовал презрения к Ранулу из-за такой слабости, разве только из-за того, что тот не в силах ее скрыть.

Когда рассвело, двинулись дальше. Ранул решил поискать обходной путь, благо время позволяло, и повел отряд на восток. Эриш предпочел бы западное направление, поскольку реки в здешних местах текли на запад, но промолчал и двинулся со всеми. Старшие ребята были в восторге, их пьянила свобода от каждодневной тягомотины уроков и упражнений, вольный воздух лился в горло подобно вину. Они бежали по залитому солнцем лесу, наподдавая ногами кучи палой листвы, гикая, крича и валяясь, точно щенки, на земле, застланной багряными и золотыми коврами. Двое младших с несчастным видом тащились вперед, силясь стать как можно меньше и незаметнее. Эриш, как обычно, двигался замыкающим.

Наконец один из старших парней, худой и бледнолицый малый по имени Йан, – в прошлом его прессовали совершенно безжалостно – решил обратить внимание на малышей. Он был перевозбужден весельем и беготней, но все это ему внезапно наскучило. Поднявшись, он отряхнул с себя листья и нашел глазами двоих мальчиков. Те напрасно пытались слиться с древесной корой.

– Вы двое! – крикнул им Йан. – А ну живо сюда!

Те испуганно уставились на него. Он медленно направился к ним. Верно угадав свою участь, младшие повернулись и во всю прыть кинулись удирать. Йан расхохотался и бросился в погоню. Одного он легко изловил. Второй скрылся среди деревьев.

– Придет, никуда не денется, – усмехаясь, сказал Йан Ранулу.

Худенький светловолосый мальчишка тщетно бился в его хватке.