Город Ангела

Я делил дом № 9 на Стюарт-стрит с другими жильцами до отвращения долго. Мне предстояло стать самым старым постояльцем, и никаких скидок за мою нерадивость не предвиделось. Дожили, что называется, — мне даже письма стали приходить. В том, что ко мне обращались совершенно незнакомые люди, было мало радости. Они обычно пользовались коричневыми конвертами из вторичной бумаги с маленькими окошками и непонятными инициалами. Хуже всего было то, что почтовая макулатура присылалась на мое имя. За один день я выиграл «форд-фиесту» (если бы купил две тонны бетона под видом «загородного дома» в Испании), был приглашен в агенты по распространению каталогов по почте (за что причитался приз — устройство для чистки моркови девятью миллионами способов) и получил три конверта для отправки в фотосалон курортных снимков. В прошлом году салон потерял мои пленки; может быть, на этот раз повезет больше. Если вас настигает поток рекламной макулатуры, пора вострить лыжи и делать ноги.

А почему бы и нет? Все переезжали, словно сговорились. За исключением загадочного мистера Гудсона с первого этажа. О нем толком никто ничего не знал. Он приходил и уходил, работал кем-то в местном совете. Чем он занимался за своей постоянно закрытой дверью, нам было неведомо, однако он никому не досаждал, и мы его тоже не трогали. Я иногда воображал, что он ведет двойную жизнь шпиона или подрабатывает в роли мисс Плетки, оказывая личные услуги членам кабинета министров. А может быть, он сам — член кабинета министров.

В квартире наверху собирался переезжать Кельтский Полумрак, хотя казалось, что жильцы поселились там всего две минуты назад. Я придумал им название Кельтский Полумрак на случай, если они решили бы создать семейную фолк-группу. По сравнению с ними Леонард Коэн[3]

смотрелся бы просто весельчаком.

Впервые столкнувшись с Дуги Инвернесом и его уэльской женой Мирандой, я тут же подумал, что они слишком долго принимали таблетки против смеха. Нет, улыбались они не реже любой, другой среднестатистической пары, но для комедианта вроде меня такие — сущий кошмар, а не аудитория. И все-таки свои плюсы у них тоже были. Дуги всегда мог пригодиться как союзник во время драки. Он долго карабкался по кухонной карьерной лестнице, став наконец поваром по выпечке, и уличные драки служили ему любимым развлечением после работы. Миранда трудилась журналисткой в заштатной еженедельной газетенке на севере Лондона, что не придавало ей привлекательности в моих глазах. Но надо отдать ей должное — однажды она бесплатно вставила пару небольших объявлений, которые помогли мне избавиться от выводка котят. За одного даже заплатили, хотя я не просил денег. Надо будет как-нибудь отдать Миранде ее долю.

Котята достались мне как рождественский сюрприз или, скорее, по долгу отцовства. Один человек на моей улице начал разводить сиамских кошек, и дело у него спорилось. Но однажды к нему с дружеским визитом заглянул кот Спрингстин, с которым я делю квартиру номер три.

Едва котята перестали сосать мамку, их скинули мне, и я потом мучительно пытался всучить живность наивным жителям Северного Лондона. Моя тетка Доротея забрала трех — самых крупных и злобных. Мне удалось убедить ее, что после запрета на ротвейлеров в моде бойцовские кошки.

То же самое я травил простофилям, неосторожно откликнувшимся на объявление, состряпанное для меня Мирандой. Кто-то подсчитал, что кошки в одной только Великобритании уничтожают около семидесяти миллионов мелких зверьков и птиц в год. Если вы — мышь лесная, полевка или воробей домовый, у вас мало шансов дожить до пенсии. С другой стороны, вы когда-нибудь видели полевку в списках тотализатора? (Одна из дам-авантюристок с абсолютной серьезностью сказала: «Я даже не знала, что на полевок уже можно делать ставки». Я быстро всучил ей пару котят — так ей и надо.)

Однако хлопоты с котятами бледнели по сравнению с перспективой съезда Лизбет и Фенеллы, жиличек из квартиры номер два, что прямо подо мной.

Их трудно описать словами. Представьте себе трансвестита, который и кокса любит втянуть, и фильмам Лаурела и Харди[4] радуется как дитя. Этой парочке было невдомек, что, если Дуги, решивший вернуться в родные пенаты, умотает работать в сельский отель для крутых в Шотландии и две из наших четырех квартир опустеют, владелец дома Нассим Нассим вполне может избавиться от лишней недвижимости. В результате — дорогой и уважаемый, извольте убраться вон, и все лишь потому, что эгоисткам Лизбет и Фенелле, видите ли, понадобилась более яркая, более позитивная аура, чем в Хэкни.