Город Ангела

По обвинению в незаконном сбросе медицинских отходов полиция задержала двоих и искала третьего. После проверки контрактов на утилизацию мусора работникам нескольких местных советов должны быть предъявлены обвинения в коррупции. Имена пока не назывались, но под залог их не выпустили, так как имелись опасения, что они скроются, как это сделал Басотти.

Вопреки обыкновению ограничения на публикацию в прессе были сняты — полиция усиленно искала места незаконного сброса мусора в рамках аферы, которая, как утверждалось, продолжалась больше года. Предупреждения о черных пластиковых мешках, завязанных проволокой, и о том, что их нельзя трогать ни при каких обстоятельствах, передавались в эфире и печатались на плакатах.

— О Тигре нет никаких упоминаний, — заметила доктор.

— Кто-нибудь когда-нибудь сложит два и два. А может быть, уже сложили, но пока помалкивают. Найдут Басотти — он заговорит. Он не из тех, кто идет на дно молча, и я не сказал бы, что он поощрял мерзости. Хаббард использовал его втемную.

— Как тебя?

— Конечно. Меня использовали, чтобы я нашел Тигру. Заметь, я сам сказал. Лучше ли мне оттого, что я не знал? Нет. Вернуть назад полученные от них тридцать сребреников? Сомневаюсь, что это поможет Тигре.

— Не напрягайся, Ангел. Я всего лишь хотела разобраться, зачем ты это сделал.

— Хорошо, разбирайся. Ты психиатрию сверх всего прочего не изучаешь?

— Не изучаю, — недовольно огрызнулась она. — Сверх чего прочего?

— Проехали. И какие же выводы ты сделала? Я имею в виду мое поведение.

— Из сказанного выходит, что вы с Тигрой были родственные души, хотя ты всегда это отрицал.

— Фигня! Он мог так считать, я — никогда.

— Хм. Категорическое отрицание, — пробормотала она. — Значит, ты не считал Тигру половинкой собственной личности?

— Где ты этого начиталась? Со мной в доме живут две чувихи, дай им тоже почитать, когда закончишь, — они обрадуются.

— Классический синдром отверженного самца. Неужели потому, что Тигра был гей?

— Ага, понятно. Если я не соглашаюсь, что Тигра представлял собой темную сторону моей личной энергии, значит, я — гомофоб, так, что ли?

Она села на кровати и поднесла к моему лицу сжатый кулак.

— Давай не будем играть в доброго доктора и злого доктора. Выкладывай, какие у тебя были мотивы, или у ортодонта завтра будет в два раза больше работы.

— Это удар ниже пояса. Ты же знаешь, что зубные врачи наводят на меня ужас.

Я легонько отстранил ее и перекатился по кровати, чтобы затушить сигарету на крышке от банки кофе, приспособленной под пепельницу.

— Не было у меня никакой экзотической личной привязанности к Тигре. Не воображай, что Тигра считался со мной или с кем-либо вообще, за исключением, может быть, Ли. И я не мстил за Тигру. Он впутался в очень грязное дело, исключительно грязное, причем знал лучше всех остальных, что за гадость в этих мешках. Тем не менее он решил наехать на серьезных людей, но проиграл. Я вмешался в это даже не потому, что из меня сделали Иуду и выходило, что я как бы сдал его. В дерьмо он вляпался без моей помощи.

Док смотрела с искренним интересом.

— Так в чем дело? Зачем тебе было устраивать шоу и звать полицейских? Ты мог бы спокойно умыть руки. Оно тебе было надо?

— Ты как-то раз сказала: кто-то же должен…