Город дождя

– Может быть. Но вполне может случиться и так, что он станет скучать по родителям и, ещё до конца ничего не осознавая, в один прекрасный солнечный день спрыгнет с крыши, чтобы отправиться к ним на тот свет.

Дима пожал плечами и отвернулся, делая вид, что он весь поглощён музыкой. Я не стала ему мешать, и за остаток вечера мы перекинулись лишь парой бессмысленных фраз. Но это уже совсем другие воспоминания.

 Прошло четыре месяца после этих событий. Была пятница, я сидела в своей комнате в ужасном настроении после очередной ссоры с родителями, играла в “Город Дождя”. Я не заметила, как эта бессмысленная игра приворожила меня, стала моим почти ежедневным занятием. Мне нравилось играть со смертью, отправляясь в Кровавый район без патронов, надеясь только на себя и свою ловкость, наблюдать за девушкой, которая через несколько секунд вскроет себе вены, нравилось наблюдать за тем, как серое небо забирает души умерших. Я запретила Саше помочь мне пройти её, хотя он заявлял, что знает. Это была моя игра, и мне хотелось пройти всё до конца в одиночку, чтобы ощутить сладость собственной победы в полной мере. Закончив играть, я выбралась на улицу, что, впрочем, снова не обошлось без скандала. Гуляя в парке по влажной увядшей листве, наслаждаясь своим одиночеством и умирающей природой, я вдруг поняла, что мне не хватает моего друга. Я решила позвонить Саше.

 Он не появлялся у меня почти месяц, не звонил и, кажется, вообще забыл о моём существовании. Это было странно, но я не собиралась тревожить его. Саша долго не брал трубку, а когда ответил, то был очень немногословен, но всё-таки согласился приехать за мной. Меня поразили его бледность и странное выражение глаз. Я не стала спрашивать его о том, что случилось – это было не в моих принципах лезть кому-то в душу. Поэтому, сев в машину, я лишь погладила его по плечу и попросила отвезти меня домой. Мы с Сашей попали в пробку из-за того, что какого-то мужчину сбила машина. Его тело ещё не успели накрыть, и он лежал, уткнувшись в грязный асфальт на всеобщее обозрение.

– Нет, я бы хотела умереть поизящней, – сказала я, когда мы, наконец, вырвались из пробки.

Саша, всё это время отвечавший мне лишь обрывками и сдержанными кивками, обернулся и грубо сказал:

– Прекрати!

Я удивлённо взглянула на него, пытаясь понять, что с ним такое.

– Что случилось? Я тебя не узнаю.

Саша сильнее надавил на газ.

– Чтобы узнать кого-то, надо для начала знать его, – ответил он, не отрывая глаз от дороги.

– Я не понимаю…

– Ты постоянно болтаешь о смерти, мечтаешь о ней, но понятия не имеешь, что это такое!

Для тебя всё – забавная игра! И тебе плевать на чувства других.

Я испуганно смотрела на незнакомца, осознавая, что совсем не знаю моего друга.

– Боже, о чём ты?

– А ты хоть раз поинтересовалась, как у меня дела? Ты всё время говоришь только о себе, словно никого вокруг не существует. Признайся, я ведь для тебя никто?

В сущности, я никогда не интересовалась его переживаниями, мыслями, планами и состоянием, забывала о важных для него вещах и всегда смотрела на него как на своё немного искривлённое отражение. У меня было много времени, чтобы понять это.

– Ты бредишь. Я прекрасно знаю, что такое смерть, и готова с ней столкнуться в любую минуту. Надеялась, ты поймёшь и поддержишь меня в этом. Мне очень жаль, что я ошибалась.

– Тогда, может, покончить со всем разом? – сказал Саша, резко свернув на встречную полосу.

Дальше я помню всё, как сон. Кажется, мне было очень страшно, и машинально сработал инстинкт самосохранения, заставив вцепиться в руль. Чудом удалось избежать столкновения. Мы вылетели на обочину. Саша упал на руль и заплакал. Когда я вышла из машины, к нам бежали какие-то люди. А вскоре я уже стояла на балконе шестнадцатиэтажки. Случившееся очень сильно потрясло меня и подтолкнуло в объятья неизвестности. Только себе я могла признаться в том, что испытывала, когда собиралась взглянуть в глаза смерти – это был животный страх, но вместе с тем и странное возбуждение, радость от предстоящей развязки. Я хотела вновь испытать это чувство и, наконец, приоткрыть завесу тайны, которая так долго терзала меня. Было ли это безумием, временным помешательством рассудка, или же финальным исходом долгих и мучительных размышлений? Пожалуй, легче всего признать, что я действительно сошла с ума. Человеку не стоит так часто задаваться вечными вопросами, потому что башня, которую он возведёт к небу, всё равно рухнет и хорошо, если она ещё не погребет его под собой. Но я не думала так в те дни. Меня не пугали прощальный свист ветра и боль, которую предстояло испытать. Я просто раскинула руки и полетела в неизвестность.