— Миссис Макстон, нам следует продолжить поиски супруга для меня, — оторвавшись от чтения, сообщила домоправительнице.
Нацепив лорнет, почтенная экономка внимательно посмотрела на меня и ответила:
— Сообщу мистеру Нареллу, что с вас достаточно его «средства для увеличения магического здоровья».
По моему мнению, оно пришлось как никогда, кстати, это средство, и в целом мне было довольно неплохо.
Далее накал трагичности и эмоциональности в дневнике матушки Исабель несколько спал, последовали материнские будни, наполненные тихим светом, светлой радостью, тревогами и заботами молодой матери, и, увы, к моему искреннему стыду, мой интерес к дневнику несколько поутих после десятого описания цвета отходов жизнедеятельности младенца…
— Мисс Ваерти, с вами все хорошо? — поинтересовалась неизменно находящаяся при мне миссис Макстон.
— Да, — ответила, перелистывая следующую страницу.
— Вы несколько приуныли, — заметила домоправительница.
— У меня складывается впечатление, что младенцы только и делают, что пачкают пеленки, — грустно ответила ей.
— Хм, — усмехнулась миссис Макстон и елейным голосом поинтересовалась: — Поиски супруга все еще актуальны?
Легкую насмешку я несомненно уловила, но едва взглянула на миссис Макстон, та по-доброму мне улыбнулась всепонимающей улыбкой и вернулась к шитью. А я к дневнику.
Дневник был подробным.
Более чем подробным.
В какой-то момент я поняла, что это давно перестало быть исповедью израненной девушки, и стало подробным отчетом молодой матери. Что следует есть для прибытия молока, и чего не следует. Первый прикорм ребенка, в долгом переходе от грудного вскармливания к обычной пище. Все болезни очень подробно. Более чем подробно — по пунктам описывались причины которые, по мнению Исабель привели к заболеваниям. И это имело смысл, так выяснялось, что какие-то продукты маленькой Марисе есть не стоило, от некоторых простудных заболеваний ей как ни что иное помогал имбирный настой, и прочее, прочее, прочее. И после всего прочитанного, я могла с полной уверенностью подтвердить, что из Исабель получилась превосходная мать. Она даже записывала от каких колыбельных малышка засыпает быстро, а какие не слишком любит. Затем последовали сказки. Первые книги, которые читал ребенок. Первые успехи… Передо мной открывалась целая жизнь, и это было так удивительно… и немного скучно.
В какой-то момент я к своему стыду начала перелистывать страницы, снова перелистывать, опять перелистывать…
— Мисс Ваерти, — вдруг произнесла миссис Макстон, — что происходит?
— О чем вы? — оторвав взгляд от книги, переспросила я.
— Страницы, — домоправительница указала на дневник, — их становится все больше. Вы не заметили?
Пожав плечами, безразлично ответила:
— Обычный магический дневник, у меня тоже такой. Правда, в отличие от уважаемой усопшей матушки Исабель я его не веду, позор мне.
И я бы продолжила и далее уныло перелистывать страницы, но тут миссис Макстон заметила:
— Вам его подарил профессор Стентон.
Я кивнула, это действительно было его подарком еще на первом курсе, за старания в учебе.
— А вам известно насколько это ценный подарок? — очень осторожно поинтересовалась экономка.
— Ценный — да, и увы не оцененный мной по-достоинству, я забросила его уже на шестой или седьмой день.
— Я о стоимости, — еще более осторожно и как-то даже мягко подтолкнула мои мысли в нужном направлении миссис Макстон.
Не сразу осознав ее намек, я вложила закладку на читаемой странице, закрыла дневник погибшей настоятельницы, и критически осмотрела имеющийся экземпляр печатного магического искусства. Дневник выглядел примерно как и мой — невзрачно, непритязательно, неброско, и потому я совершенно упустила из виду данную деталь.
И напрасно — ведь подобная магическая вещь стоила баснословно дорого!
Сев на постели, я восстановила в памяти разговор с матерью настоятельницей, и иначе взглянула на изложенные ею факты. Юная Исабель подверглась нападению пиратов находясь на пассажирском корабле. Сестер, которые подверглись изнасилованию, было четверо, но забеременела лишь она…
И еще один момент — дневник сестры Исабель начинался с описания воспоминания об изнасиловании. И… и еще странность — там был один мужчина.
Один.
Раскрыв дневник на первой странице, я перечитала:
«Его грязные руки… его мерзкий рот, поглощающий мои крики и мольбы… треск ткани и омерзительное касание самого интимного на моем теле»…
Странно.
— Миссис Макстон, вы не могли бы позвать мистера Оннера?
Домоправительница, посмотрела на меня и позволила себе задать вопрос:
— И для чего же он вам потребовался?
— Для консультации по крайне щекотливому вопросу, — ответила я, стремительно краснея.
Миссис Макстон ответ не удовлетворил, и она сказала:
— Возможно, я смогу ответить на до такой степени щекотливый вопрос?
— Боюсь, что нет, — призналась ей.
Экономка тронула колокольчик, и едва вошла Бетси, передала ей просьбу.