Город Г…

Очень быстро Франциск Бенаму очаровал их, так же как и всех окружающих. Он мгновенно стал центром общего внимания и общего притяжения. К нему подходили все, он сам заговаривал с каждым, кто встречался, многих знал по именам, помнил, кто чем занимается в офисе, у некоторых он даже интересовался здоровьем детей, проявляя осведомленность даже об их именах некоторых отпрысков своих сослуживцев! Степан понял, что мсье Франциск является председателем совета взаимопомощи на предприятии и многим помог в трудной ситуации. Иногда при разговоре с кем-то его лицо становилось серьезным и озабоченным – он что-то записывал к себе в книжечку, строго назначал кому-то аудиенции, если этого нарочито требовала ситуация, но в основном просто болтал и всех веселил. Во всем чувствовалось, что Франциск Бенаму замечательный человек, отличный руководитель и всеми обожаемый вице-президент!

Минут через тридцать после начала к нему протиснулся Жульен, который опоздал, но имел зарезервированное место. Жульен тоже был в костюме, но на его полноватой фигуре костюм смотрелся не так эффектно, он был ниже брата ростом, его улыбка была скорее вымученная и виноватая, чем искрометная и возбуждающая к бодрости. Когда они находились рядом, различие между братьями было такое кричащее и настолько не в пользу Жульена, что Степану стало жалко своего шефа и обидно за него. У Савраскина даже появилась какая-то злость на Машеньку, восторженно поедающую глазами мсье полубога, и на всех этих людей, только и пытающихся расслышать слова своего кумира, заглянуть к нему в глаза, а если уж очень повезет, обменяться с ним парой фраз или рукопожатием. Степан считал себя циничным человеком и действительно поддавался любого рода обаянию очень незначительно и кратковременно. Ему тоже нравился Франциск, но он не мог не заметить, как старший брат Бенаму после каждого рукопожатия тихонечко помещает руку в карман и там, как казалось Степану, вытирает ее обо что-то, как пару раз после своих особенно удачных пассажей Франциск победоносно и эдак по-хозяйски, как-то хищно и безжалостно оглянулся на своего младшего брата. И еще Степану показалось, что даже когда Франциск Бенаму улыбается своей яркой, широкой, обезоруживающей улыбкой, самые краешки его губ все равно направлены вниз, что придает его эффектному, стильному лицо некую дополнительную остроту и загадочный привкус инфернальности. Все присутствующие, похоже, млели от такого специфического имиджа, казавшегося им верхом проникновенности и ума, а Степана эта незначительная деталь в лице у народного любимца почему-то обеспокоила и совершенно испортила ему настроение. Бывает так, что какая-либо мелочь незначительная испортит настроение хуже пренеприятнейшего известия, а сам не знаешь почему. Так случилось и со Степаном в этот вечер. Он постепенно невзлюбил Франциска Бенаму и чувствовал себя совершеннейшим изгоем; тем более Савраскин злился, что этот человек будет руководить их стажировкой и, вероятно, многое зависит теперь от него в Степиной судьбе, и, как всегда, придется изображать к нему фальшивую симпатию.