Город, который боролся

— После прошлой ночи? И не забывай, что однажды я уже унизила его, Симеон. Ему уже один раз было отказано.

— Ну и что между вами происходит? Игра на счет, в которой есть и очки, и свободные удары, и пенальти?

Она рассмеялась.

— Иногда. Зависит от того, с кем играешь.

— Займись военной историей, Чанна. Она гораздо проще в психологическом плане.

Она снова вздохнула:

— Не тогда, когда ты сам вот-вот станешь темой лекции по военной истории.

— О, ради Бога, Хэппи, оторви свою задницу от кушетки и постучись в его дверь! Ты сама знаешь, что тебе этого хочется. Давай, будь честна хотя бы сама с собой.

— Для этого я должна буду в корне измениться, по меньшей мере, — угрюмо пробормотала она, направляясь в свою комнату. — И не зови меня Хэппи, — бросила она через плечо.

«Почему я должен разделять твою точку зрения, Чанна, если я заметил, что, когда зову тебя Хэппи, ты готова делать все, что я говорю. Я вовсе не собираюсь лишаться этой привилегии.»

— Ты готова? — спросил он.

— О чем ты думаешь?

— Ты должна сделать это.

Чанна угрюмо направилась к двери Амоса.

— Вот и я обхаживаю того, кто отверг меня. Можно подумать, я не знала об этом в детстве,

когда мне было столько же лет, сколько сейчас Джоат.

Дверь отъехала в сторону, на пороге стоял Амос: он явно собирался идти к Чанне. Они обменялись взглядами. Прошло всего несколько мгновений, а они потянулись друг к другу и обнялись. Затем зашли к Чанне в комнату, и дверь плотно задвинулась за ними.

«Они таяли в объятьях, бывших лишь прелюдией к вершине страсти».

Симеон вывел эти слова на экране компьютера. Когда он вернулся к себе, голос у него был страшно раздраженным. Он играл «Болеро» Равеля, необычную мелодию из необыкновенно сочетающихся звуков, и постепенно увеличивал ее громкость вплоть до страстного, жизнерадостного финала. На столе для совещаний он проектировал сцены: пальмы ломались под ветром, а волны накатывали на прогретые солнцем берега, гудели поезда, заезжавшие в тоннели и выезжавшие из них, в лесах дикие звери ревели, а люди лепили фаллические символы из влажной глины на вращающихся гончарных кругах.

— Великолепно, — решил он, сохраняя эту программу. Будет совсем неграмотно тактически скоро показать ее, но он сделает это когда-нибудь, когда они станут немного старше и выдержаннее. Если, конечно же, они переживут несколько ближайших недель. У капсульников много свободного времени, которое надо заполнять чем-то интересным. Он слушал музыку, а она ускорялась, возвышалась все больше и больше и доводила до экстаза.

«Благословляю вас, дети мои», — подумал он про Амоса и Чанну.

Глава 16

— Эй, Симеон, — сказал служащий из сектора транспортного контроля.

— Да, Джук?

— Мне кажется, неподалеку от нас что-то появилось.

Симеон переключил основную часть своего внимания на сенсоры. Отчасти по этой причине компьютеры так и не смогли заменить человеческий мозг, к тому же у них отсутствовало самосознание. Компьютеры были просто незаменимы для хранения и обработки данных, но они действительно не могли интерпретировать их так же, как человек

«И ни у кого, кроме капсульников, нет такого интерфейса, являющегося продолжением их тела», — самодовольно подумал Симеон.

— Да, там действительно что-то есть, — сказал он вслух. — Но что?

— Никаких ионных следов от двигателей, — сказал Джук Сайэлпид. Это был юноша с наивным лицом и копной светлых волос. — Но масса-то зафиксирована, и в какое же говно мы влипли!

Моментально сонный покой, царивший в секторе связи и навигации, сменился самой бурной деятельностью.

— Следы от ракет, причем многочисленные, с системой самонаведения!

Симеон пробормотал молитву себе под нос. Это уже началось. Возможно, жить им осталось не больше тридцати секунд.

— Начинайте передачу сигнала «помогите», — сказал он. — Они остановились! Слышна вибрация двигателей.

— О, ну да, теперь я четко фиксирую следы двигателей, — сказал Джук — Они запустили диалоговую базу данных, а затем успокоились. Их четверо. Мать моя женщина!.. Громадная масса, даже больше, чем у нагруженного буксира.

— Это двигатели военных кораблей, — мрачно сказал Симеон.

Ракеты мчались на них со всех сторон. Он запустил антиметеоритный лазер. Секундой позже прибор превратился в шлак и взорвался эффектным фонтаном из синтетики и металла.

— На нас был направлен толстый луч, заряженный нейтральными частицами, — констатировал Симеон. — Вскоре будут составлены отчеты об ущербе. — Возблагодарим высшие силы, если они существуют, что он, по крайней мере, не ударил по жилым секторам. Объявляется боевая тревога. Персоналу, работающему на жизненно важных объектах станции, занять свои позиции.