Город, который боролся

Амос кивнул и улыбнулся. Аудитория замерла, приготовившись закипеть. Теперь на лицах присутствующих можно было прочитать самые разные выражения: тревогу, недоверие, скептицизм.

— Этот… этот грязный босяк из отсталого мира будет управлять нами во время оккупации? — спросил кто-то надменно, как говорят рожденные в космосе. Подбородок Амоса задрался, и он уставился на незнакомца, так что его классический прямой нос, принадлежащий, по меньшей мере, десяти поколениям аристократов, оказался выше глаз нахала.

— Сделать вид

, что все обстоит именно так, — сказал Симеон. — Более того, он добровольно вызвался стать для меня прикрытием! А это совсем не та роль, на которую при подобных обстоятельствах нашлось бы много претендентов, — добавил он, услышав, как несколько человек одобрительно фыркнули. — Поэтому, перед тем как кто-то усомнится в руководящих способностях Симеона-Амоса, я хочу показать этого человека в деле. Эта запись подлинная. Я ее проверял. — Никто не смог бы сделать этого лучше «мозга».

Симеон показывал отрывки, которые ему удалось извлечь из файлов Гайона. Запись начиналась с исчезновения невыносимо ярко вспыхнувшей стены, за которой показались воины в черных скафандрах, рысью пробегавшие по горящим улицам, окруженным зданиями из дерева и кирпича. Сенсор был установлен очень низко, где-то в подвальном окне или отверстии в земле. Через дорогу из окна свешивалась человеческая фигура, с длинных черных кос на дорогу уже стекла лужа крови. Здесь же лежало и тело ребенка: судя по раздробленному черепу, его швырнули в стену.

Экран неожиданно погас. Затем он осветился вновь, на сей раз блеклым туманным светом.

Записанный на пленку голос Амоса прорвался сквозь пятна ревущего пламени.

— Время пошло, — сказал он.

Изображение содрогалось, когда поднялась земля, а горящие стены каскадами падали на улицы, погребая черные фигуры под волной кирпича, стекла и горящего дерева. Их противники бросились вперед — судя по разношерстной импровизированной униформе, они были жителями Бетеля. Когда первые обладатели бронированных доспехов начали выбираться из-под развалин, защитники были уже готовы. Их возглавлял Амос с реактивным отбойным молотком в руках. Он направил его на массивный покатый шлем, показавшийся из руин, и шлем вместе с головой превратились в пар.

Изображение на экране вновь сменилось, теперь в фокусе был богатый дом с несколькими пятнами гари на стенах, а его окружали строго распланированные парки и сады. Пехота захватчиков ворвалась туда без всяких проблем; изображение немного отсвечивало и расплывалось в зависимости от того, насколько была удалена камера. Бронированные боевые машины группами расположились на лужайках, их пушки были направлены по кругу, легкое оружие, установленное наверху, палило в небо. Над их головами замедлило ход какое-то воздушное судно. Высадились громоздкие фигуры в доспехах, причем одна из них была изукрашена необычными гербами, состоящими из углов и причудливых изгибов.

Ракурс изображения изменился, став крупнее, когда группа молоденьких девушек в длинных одеждах высыпала из передних дверей замка, многие из них — со свертками в руках. Они преклонили колени перед орудиями чужаков, одна открыла шкатулку, наполненную маленькими хрустальными пузырьками. Девушка улыбалась, показывая на пузырьки, открывала их, нюхала и протягивала воину в костюме с гербами. На вид ей было около шестнадцати. Имеется в виду, стандартных. Она была очень красива, а ее классические черты лица напоминали Амоса. Пират поднял обе латные рукавицы к шлему, снял его и взял под мышку. На открывшееся лицо наложили свой отпечаток годы: огрубевшая кожа была покрыта пятнами, оставленными радиацией, густая щетина, редеющие светлые волосы, на фоне темной кожи. Он улыбался…

«Плотоядный взгляд,

 — подумал Амос, тоже смотревший эту сцену. — Я слышал это выражение и прежде, но никогда не понимал, что оно значит»

Лицо пирата недолго демонстрировалось на экране. Едва он наклонился, у него на лбу появилась красная точка. А еще через секунду голова просто превратилась в пар.

Труп в бронированном костюме так и остался стоять. Кровь рекой хлынула из обрубленной шеи. Как только кровь омыла ее, девушка со шкатулкой улыбнулась светло и радостно. Это продолжалось до тех пор, пока другой воин не выступил вперед, чтобы сжать ее голову мощной латной рукавицей; Она моментально превратилась в фонтан из окрашенной розовым кости и серого вещества. Остальные девушки взялись за руки и пели, пока плазменные ружья не оставили от них только дым и пепел.

Кого-то в зале вырвало, несколько человек застонало.