Город на берегу неба

— Ты не хочешь спать? — удивлённо спросила Джуди Олю. Та отрицательно покачала головой, внутренне завизжав от счастья.

— Ну тогда сил тебе. Выдержать этого зануду бывает непросто! — усмехнулась Джуди, имея в виду старшего брата. — А я пойду лягу, что-то и правда засыпаю на ходу… Весёлого Рождества, ребята!

— Весёлого Рождества! — вразнобой отликнулись Брэндон с Олей…

…и остались совершенно одни.

Поначалу они, конечно же, с жаром кинулись целоваться, навёрстывая часы, проведённые на глазах у всех, когда даже подержаться за руки не представлялось возможным. За весь длиннющий сегодняшний день они ни разу не обнялись! Оля понимала, что избаловалась, привыкла к постоянному присутствию Брэндона… что же с ней станет, когда закончатся праздники и ему нужно будет возвращаться на учёбу? Об этом она старалась и вовсе не думать. Впереди ещё целая неделя до Нового года. Неделя её персонального счастья…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Постепенно поцелуи Брэндона становились всё более откровенными, а руки — всё более настойчивыми. Оля чувствовала, что он уже едва владеет собой, еле сдерживается, чтобы не наброситься на неё прямо здесь, в гостиной — и осознание собственной власти над ним кружило голову как шампанское. Но всё-таки она не могла до конца расслабиться, постоянно напоминая себе, что они здесь как на ладони, в любую минуту может кто-нибудь войти и застукать их. К счастью, скоро это сообразил и сам Брэндон.

— Поднимемся в мою комнату? — шепнул он. Оля растерялась. Понятное дело, что он звал её туда не болтать о погоде и пить какао с зефирками, но… разве ей самой этого не хотелось? Было страшно, чего уж лукавить, очень-очень страшно. Но если и делать все эти вещи — то только с тем человеком, который тебе безумно нравится. Более того — в которого ты по уши влюблена… Так почему бы и не сейчас?

Истолковав Олино молчание как согласие, Брэндон поднялся, увлекая её за собой, нашарил пульт от телевизора и погасил мерцающий экран, а затем взял Олю за руку и решительно повёл к лестнице, ведущей на второй этаж. Она покорно шла за ним, не издавая ни звука и вообще ничем не выдавая своей нервозности, хотя ей казалось, что вот-вот — и она упадёт в обморок от волнения. Впрочем, Брэндон — будущий доктор, уж он найдёт способ привести её в чувство, подумала Оля со смешком, и эта нелепая мысль, как ни странно, немного её успокоила.

Однако в его комнате на неё снова накатило: Оля задрожала крупной дрожью, ей вдруг стало холодно и ещё более страшно, но распалённый Брэндон ничего этого не замечал. Он запер дверь изнутри и тут же, без лишних предисловий, потянул Олю на заправленную кровать, подмял под себя и начал покрывать её лицо и шею поцелуями, которые быстро становились всё более требовательными и бесстыжими. Наверное, он ждал от неё какой-то реакции… отклика… а Оля вся будто закаменела. Тут ещё некстати в голове зазвучал голос ненавистного отчима: “Не смей там ни с кем таскаться. Ты понимаешь, что я имею в виду?”

— Слушай, — спросил вдруг Брэндон, — а когда у вас в России официально можно начинать заниматься сексом?

Она с трудом сообразила, о чём вообще идёт речь. Потом догадалась — о так называемом “возрасте согласия”.

— С шестнадцати, — отозвалась она почему-то шёпотом. — А что?

— А в Калифорнии — с восемнадцати, — произнёс он с досадой. — Тебе же ещё нет восемнадцати?

— Через месяц исполнится…

Ей было сложно поверить в то, что он говорил. Взрослые люди, которые влюблены друг в друга, не могут сами решить, когда и как распорядиться своим телом?

Впрочем, Брэндона это не особо охладило. Он снова потянулся к Оле, начал целовать, а затем принялся расстёгивать пуговички на её блузке. Она старалась не дёргаться, позволяя ему делать с ней всё, что он захочет… ей тоже хотелось этого — пусть не так отчаянно и остро, как видимо, хотелось ему, но и отказать Брэндону она не смогла бы.

Оля не заметила, как постепенно осталась без одежды, если не считать трусиков. То, что Брэндон не стал зажигать света, было ей на руку — она не готова была сейчас к тому, чтобы он её откровенно разглядывал, ей и так было очень неловко. Брэндон и сам разделся, лёг с ней рядом, продолжая целовать и гладить всё её тело. Было непривычно ощущать его обнажённым, сплетаться с ним руками и ногами, чувствовать его пальцы и губы там, где прежде их никогда не было… И Оля постепенно снова завелась, принялась робко отвечать ему.

Он потянул за резинку её трусиков, заставляя приподнять бёдра — Оля безропотно подчинилась. В темноте что-то негромко зашуршало… А потом она почувствовала, как Брэндон наваливается сверху.

— Помоги же мне, — срывающимся голосом попросил он. Олей овладела паника. Помочь? Как? Что нужно делать? Господи, она же ничего не знает, ничего не умеет… Но он уже и сам справился — Оля ощутила сначала тяжесть и неудобство, а потом её резануло такой болью, что она вскрикнула, кажется, на весь дом.