Город Оренбург: Материалы к истории и топографии города

Итого 30 лиц под разными именованиями управляли Оренбургом и Оренбургским краем. Сперва были начальники оренбургской экспедиции, затем появились губернаторы, они сменились симбирскими и уфимскими генерал-губернаторами, на место их военные губернаторы, затем снова генерал-губернаторы и наконец просто губернаторы.

Трое лиц пробыли всего по году, пятеро лиц по два года, четверо — по три года, трое — по четыре года, один — пять, один — шесть лет, двое по семи лет и двое же по восьми, по девяти и по тринадцати лет, один — 14 лет, один — 16 и один 17 лет. Двое лиц управляли краем дважды — барон Игельстром в течении 10 лет (с 1784 по 1792 и 1796—1798) и В. А. Перовский в течение 15 лет (с 1833 по 1842 и с 1851—1857 г.).

Из этих начальников двое умерло в самом Оренбурге — военный губернатор граф Сухтелен и просто губернатор Астафьев.

Первые два начальника оренбургской экспедиции были учениками великого преобразователя России Петра I, прежде чем они были назначены в оренбургский край, они уже составили себе имя.

Кириллов — один из талантливейших русских самородков, достиг всего своим горбом, — без всякого систематического образования, научившийся каким то путем грамоте, он начал службу с самых низких чинов при Сенате и постепенно повышался. Конечно, кроме непосредственной службы, кроме писания разных указов у Кириллова было особенное занятие — его любимое занятие, то дело души, которое заставляет человека выдвинуться из многомиллионной армии людей и сохранить свое имя потомству. Это занятие было география; Кириллов собирал и разрабатывал те немногочисленные ландкарты которые у нас существовали в его время. Познать свою землю — было тогда стремлением большинства и вполне соответствовали видам Императора. Ему-то больше чем кому либо надо было знать Россию и знать точно, чтобы увереннее действовать в своих преобразованиях. Занятие ландкартами, сочинение атласа — выдвинуло Кириллова, а составленный им обширный план торговли с Индией, через средне-азиатские владения доставил ему честь быть первым начальником тогда еще не существовавшего оренбургского края, быть пионером в приобретении громаднейшей области.

И как истинный деятель Кириллов умер на своем посту, умер среди отдаленной Башкирии. Его план, составленный теоретически, на основании одних умозаключений, оказался не так то легко осуществимым. Пришлось не мечтать о устроении флотилии на Аральском море, пришлось думать не о снаряжении торговых караванов из Оренбурга через киргизскую степь в богатую золотом, пряностями, драгоценными камнями и тонкими тканями благодатную Индию — обо всем этом писал в своем проекте Кириллов. Нет, пришлось вести упорную, кровавую борьбу за каждый шаг, за каждый кусочек номинально числящейся за ними земли и вести борьбу на два фронта, с двумя народностями, тоже номинально состоящими в нашем подданстве. С боков давили башкиры, которые понимали, что их владычества пришел конец, а впереди были воинственные номады киргизы, дети привольно-бесконечных степей, то появлявшиеся перед русскими войсками, внезапно нападавшие на русские поселения и также внезапно пропадавшие в своих казавшихся бесконечными, безграничными степях.

Борьбу начал Кириллов, ее продолжали Татищев, Урусов и закончил Неплюев. Таким образом первые 25 лет существования края приходилось думать не о колонизации — а о усмирении. План этого усмирения нарисовал еще Кириллов, остальные его заместители только развивали его план.

А план был очень прост — прежде всего надо было обхватить железным кольцом крепостей находящуюся в нашем подданстве — Башкирию, превратив ее таким образом из окраины в более или менее центральную провинцию, затем точно таким же способом надлежало взяться и за киргизов, за степь. Постепенно год за годом, шаг за шагом, надо было выдвигать в степь носящие такое характерное наименование «линии» ряды крепостей, удаляясь все дальше и дальше в необозримую даль степи... А что впереди? А впереди богатые области —  оазисы средней Азии — впереди Мерв, Ташкент, Хива и Бухара, а там так долгожданная желанная Индия.

Кириллов положил лишь начало — тяжелый недуг — чахотка — сразила талантливого самородка. Главнейшую его ошибку — слишком удаленное положение Оренбурга, внутри степи, начал исправлять Татищев и закончил Неплюев.

Татищев — отец русской истории, опять повторяем, ученик Петра I был также разнообразен в своих занятиях, как и его учитель. Посол в Швеции, начальник горных заводов, губернатор в Оренбурге и Астрахани, Татищев все время служил одной идее, его богинею была наука: и где бы он ни был, в каком жизненном положении он не находился, он не забывал своей богини и собирал один за другим вклады в сокровищницу русской науки.

Не зная иностранных языков в молодости, он выучился немецкому языку в зрелых годах, не получив даже крох от европейской науки, он своим зорким трезвенно-скептическим умом предвидел очень далеко, и вместо схоластики, еще царившей в науке, он прокладывал натуральные пути.