Город под кожей

– Послушай, тебе придется пожить у меня некоторое время. Здесь тебя не обидят. Пока я не определюсь, какой вариант лучше.

– Лучше для кого?

– А ты сама как думаешь, Женевьева?

Та оглянулась на Лорел. Девушка на тахте ответила приветливой улыбкой.

– Решил завести гарем? – спросила Женевьева.

– Нет. Ничего подобного.

– Фрик-шоу?

– Мы все немножко фрики, разве не так?

Неожиданно в оранжерею вошел Аким, остановился рядом с Женевьевой, держа в руках черный шелковый халат – длинный, просторный, с вышитыми лиловыми и красными маками, – и ласково набросил его женщине на плечи, похлопав ее по боку с интересом, несколько выходящим за рамки формальных обязанностей.

– Теперь о тебе позаботится Аким, – сказал Вроблески. – Аким умеет заботиться.

8. Открытая спина

В подвальном помещении – узком и мрачном, с высоким зарешеченным окном – в один ряд стоял десяток односпальных кроватей, в дальнем углу работал телевизор, а на стене висела вставленная в рамку карикатурная карта Манхэттена, выполненная в фальшивой трехмерной манере, с Кинг-Конгом, свисающим с Эмпайр-Стейт-Билдинг. Наступило утро. Женевьева, после того как Аким позаботился о ней, хорошо выспалась.

Она проснулась, потому что в комнате был кто-то еще – женщина, которую Женевьева мельком видела в оранжерее, Лорел. Она держала в руках поднос с завтраком – то ли прислуга, то ли тюремщица, то ли будущая подружка. Утренний наряд Лорел не отличался от вечернего – все те же шпильки и платье-футляр с открытой спиной. Лорел опустила поднос и повернулась задом, представив на обозрение Женевьевы свою собственную татуировку. Та осмотрела и поднос с завтраком, и Лорел с одинаковым недоверием.

– Что это значит?

– Обыкновенный завтрак, – ответила Лорел. – Яичница с беконом. Не отрава. Хочешь, я первая попробую?

Женевьева отрицательно покачала головой и принялась есть – медленно и основательно.

– Я хотела сказать, что это все значит? Кто он такой? Чем занимается? Что это за место? Зачем меня сюда привезли?

– Его зовут Вроблески. Бандит. Мы в его доме. Тебя, как и меня, привезли сюда из-за татуировок.

Женевьева получила ответы на вопросы – но не объяснения.

– Зачем? Он что, большой любитель тату?

– Нет, на самом деле он коллекционирует карты. Выколотые карты ему, похоже, нравятся меньше. Они его тревожат. Почему – не знаю.

– Нас всех что-нибудь тревожит.

– Вроблески не любит, когда его беспокоит что-то неопределенное.

Женевьева не торопясь прожевала.

– Мне положено испугаться?

– Мистер Вроблески умеет нагонять страх.

– А с тобой что случилось? – спросила Женевьева, хотя уже примерно догадывалась.

– Я – девочка по вызову, ясно? Высшего разряда. Приехала сама, без охраны. Я дорого стою. Ничего не боюсь. Поступил вызов. Села за руль, поехала одна. Район не подозрительный, но адрес оказался фальшивым. Улица есть, а дома с таким номером нет. Пока соображала, кто накосячил, меня вытащили из машины, глаза закрыли повязкой, связали и притащили в подвал. Там все и случилось.

– Знакомая история. Лица ты тоже не видела, я угадала?

– Да. Сначала я хотела свести татуировки или сделать новые – поверх старых, но странное дело – оказалось, что с дурацкими наколками на теле я стала зарабатывать больше, чем без них.

– Да-а? Почему?

– По-моему, большинство мужиков – больные на всю голову и, соответственно, предпочитают больных на всю голову баб. Вот почему. – Лорел поежилась.

– И ты оставила себе татуировки, чтобы с их помощью зарабатывать деньги?

– Может быть, наколки заставляют меня помнить, кто я на самом деле.

– Кому охота это помнить?

– Затем поступил еще один звонок. Пригласили обслужить мистера Вроблески. Аким все устроил и привез меня сюда. В это время Вроблески, очевидно, еще не знал о татуировках. Ну, мы начали делать то и это, я полностью разделась, он поставил меня раком и начал драть. Тут он, конечно, должен был заметить наколки – прямо у него под носом – но, похоже, отвлекся или сразу не рассмотрел как следует. А потом вдруг как что-то увидел! – не знаю, что именно, по сей день не знаю – и конкретно взвился. Крышу сорвало на хер. Я аж испугалась, что прибьет на месте. Не прибил. Но и обратно не отпустил.

– И давно ты здесь?

– Несколько месяцев. Здесь трудно следить за временем, знаешь ли. Я у него типа доверенное лицо. Теперь хоть не одна буду.

– Он меня убьет?

– Чего не знаю, того не знаю. Честно. По крайней мере, вроде не спешит.

– Убрать нас – стопроцентно один из вариантов. Надо бы предложить ему что-то еще.

9. Припугнул

Зак Уэбстер продолжал жить как прежде. А что еще прикажете делать? События прошлого вечера оставили странное ощущение, однако определить их место на общей шкале странностей он затруднялся. С одной стороны, происшедшее казалось случайной отрыжкой большого города; с другой, если подумать, случайного в нем было мало, скорее наоборот – нечто зловеще-определенное, так как затронуло его лично и «Утопиум».