Город под кожей

– Во-первых, это – жуткая халтура, ты и сама, поди, догадалась. Тот, кто это нашкрябал, ни фига не татуировщик. Жалкий любитель. Я бы даже сказала – мясник. Долбанутый на всю голову психопат.

– Вы случаем не знаете, кто этот халтурщик-любитель-мясник-психопат?

– Который еще и наколки делает? Нет.

Роза присмотрелась к фотографии и вдруг подскочила, словно ужаленная ниже спины.

– Ну-ка погоди минутку. Это что такое? – Она ткнула сигаретой в точку на экране.

Мэрилин послушно увеличила изображение.

– Не может быть! – воскликнула Роза. – Этого просто ни хрена не может быть! Смотри сюда. Видишь?

Мэрилин внимательно посмотрела на голый женский зад на экране.

– Эту штуку называют розой ветров, – с гордостью за свои познания объявила Роза. – Это она и есть. Причем роза эта – моя. Роза ветров – чертов фирменный знак Розы Скарлатти.

Тату-мастер задрала правый рукав свитера и обнажила предплечье с небольшой круглой татуировкой розы. Рисунок был выполнен искусно, тонко и, на взгляд Мэрилин, мало напоминал копию на фотографии. Вероятно, именно поэтому она не заметила совпадения, когда рассматривала в инете фотографии сделанных Розой тату.

Тату-мастер похлопала себя по предплечью и сказала:

– Это – первая картинка, которую я сама себе нанесла.

– Ничего не понимаю. Выходит, тот, кто это сделал, копировал вас?

– Так или иначе, работу он выполнил из рук вон плохо.

– Кому это могло понадобиться?

– Понятия не имею. Но если я его поймаю, буду бить по морде, пока не признается.

Роза хотела сказать еще что-то, и даже много чего, но вдруг одернула себя, внезапно насторожилась, словно ни с того ни с сего подумала о чем-то важном и сокровенном, возможно, даже запретном. В конце концов, не заботясь о правдоподобности, она сказала:

– Ладно, проехали. Я, наверное, глупо себя веду. Погорячилась.

– Роза, что вы заметили? Вы что-то поняли?

– Нет, ничего.

– В чем дело? Роза, что происходит? Что-нибудь случилось?

– Ничего не случилось.

– Вы знаете, кто сделал эту татуировку, верно?

– Нет, я ничего не знаю.

– Почему мне не верится?

– Мне нет никакого дела, во что тебе верится. Не желаешь мне верить – не задерживаю.

Роза на минуту отвлеклась, чтобы прикурить очередную сигарету. Глубоко затянувшись, выпустила струю дыма с завихрениями. Она не стремилась направить дым в лицо Мэрилин, но эффект получился почти такой же.

– Прошу прощения, Роза. Я не хотела вас обидеть.

– Однако обидела.

– Мне очень жаль. Простите. У меня к вам еще много вопросов.

– Мне больше нечего сказать.

– Прошу вас.

– Может быть, в другой раз. А может быть, и нет.

– Роза, я искренне сожалею.

– Ты это уже говорила.

– Что я могу для вас сделать?

– Ничего. Разве что позволить сделать на себе какую-нибудь тату.

Мэрилин молча поднялась, собрала вещи и направилась к двери.

– Я хорошенько об этом подумаю, – сказала она с порога.

15. Его светлость Рэй

Зак Уэбстер бил баклуши за стойкой. Голова, глазница и спина болели, в уме крутились мысли о том, что можно было сказать или сделать, чтобы избежать побоев, а также подтолкнуть Мэрилин к заявлению: «У меня завтра встреча с тату-мастером, но какого черта! У нас еще вся ночь впереди». Воображению, прежде чем оно подсказало волшебные слова или действия, помешало появление перед магазином пижонского, цвета сливочного масла кабриолета Рэя Маккинли. Рэй прибыл с одним из нерегулярных, необъявленных визитов. Зак был не против отвлечься, но не таким образом.

Он терпеть не мог набеги Рэя. Хозяин вел себя шумно, развязно и любил дразнить Зака своим богатством. Все его разговоры неизменно вращались вокруг дорогого ресторана, в котором он побывал накануне, новой машины, которую он купил, или офигительно экзотической поездки на выходные, из которой он только что вернулся, потратив сумму, превышающую годовую зарплату Зака. И хотя Зак верил Рэю, когда тот говорил, что «Утопиум» – одно из его меньших предприятий, он не понимал, к чему было повторять это так часто.

Визитная карточка представляла Рэя как «застройщика», не раскрывая туманную суть его бизнеса. Чтобы империю недвижимости когда-либо создал милый, сострадательный простофиля – такого еще никто не слышал. Возможно, иногда Рэю и приходилось показывать зубки, однако, по мнению Зака, он зачастую просто набивал себе цену. Пресса нередко поднимала тему выселения жильцов и отъема имущества у должников. Когда местные журналисты называли Рэя «королем трущоб», тот буквально принимал эпитеты писак за комплимент.

Рэй также любил намекать на некую таинственную закулисную жизнь. Никогда не вдаваясь в детали, он небрежно ронял фразы об отмывании бабла, взятках, связях с некими крайне опасными людьми. Зак понятия не имел, когда тот говорил правду, а когда гнал пургу.

Прямо с порога Рэй завел монолог о японском ресторане, где ужинал вчера вечером, распространяясь о тунцовых брюшках, морских ежах и печени морского черта («дорогая, но она того стоит»), как вдруг заметил «фонарь» под глазом Зака.

– Что с тобой приключилось?

Вопрос был достаточно расплывчатый, что давало возможность выбрать ответ на свое усмотрение.