Город Последний

– Да. Так вот, наш Город стоит в очень странном месте. В очень неудобном. Ветер и течения здесь циклами. Лет пять или семь на остров невозможно добраться – штормовые ветра и сильнейшие течения идут от нас к материку, на юг, юго-восток, юго-запад. А следующий цикл всё наоборот – с острова невозможно уплыть на континент, зато с континента на остров тебя самого отнесёт. И сейчас как раз начало этого периода.

Звучало всё это сомнительно. Что, если Клаас хочет убрать меня из Города? Но зачем? И зачем так глупо? Господи, да с его ручищами достаточно было вежливо попросить меня уехать домой подобру-поздорову.

– Ты серьёзно? Но почему так?

– Я толком не знаю. Дальше от побережья, в центре острова лежат ледники. Огромные, километровой толщины. А под ними вулканы, ещё молодые и постоянно активные. Как-то с этим связано.

– Ладно, – сказал я. – И как же уходит сегодняшний корабль?

– Он уходит не на юг, к материку, а на север. Это китобойное судно. На север и дальше, по широкой дуге, огибая течения. Проходит Командорские острова, Камчатку и в конце концов прибывает в Северную Америку. Оттуда уже легко доберёшься домой.

Я подумал, что это вовсе не легко.

– И сколько времени этой займёт?

– Плаванье – полтора-два года. А в Америке уж как сам разберёшься.

Вот теперь я рассмеялся. Два года на китобойном судне, среди льдов и вечной арктической ночи!

С другой стороны, какой я бы мог написать репортаж!

– Извини, – сказал я Клаасу. – Это от неожиданности.

– Я понимаю. Решай, только быстро. Капитан сейчас сидит в моём ресторане. Судно отходит вечером, но нужно поговорить с ним заранее.

Я начал напряжённо думать. С одной стороны, Город мне нравится. С другой, меня запихнули сюда обманом. С одной стороны, здесь наконец подвернулась настоящая работа, настоящее расследование – то, чем мне и хотелось заниматься. Не какие-то дурацкие рекламные проспекты к курортам для среднего класса. С другой, и два года на китобойном судне – нехилый сюжет.

И потом, пять лет здесь. Или даже семь. Меня успеют забыть все: сестра, друзья, кошка, которую я оставил на попечение Мадлен.

– Хорошо, – сказал я. – Спасибо, Клаас. Пойдём поговорим.

На улице опять лило, но было светло, не как обычно во время дождя. Солнечные лучи играли и искрились в прозрачных струях.

Клаас, наклоняясь под мой зонт, давал краткий инструктаж:

– Капитана зовут Оскар Зельде. Подойдешь к нему сам – во-первых, будет несолидно, если тебя подведут, во-вторых, я с ним не знаком. Представишься, расскажешь, что застрял здесь.

– Спасибо, – улыбнулся я. – Я умею разговаривать.

– Ну да. Можешь намекнуть, что мог бы написать о нём книгу – за два года почему бы и нет? Я слышал, Зельде честолюбив.

– Ладно, попробуем.

В холле Клаас незаметно указал мне на капитана. Это был худой бритый мужчина, совсем не похожий на моряка. Он сидел один в центре зала.

Я подошёл к Жаку, взял местного ликёра. Жак подмигнул мне из-под блестящих очков и шепнул:

– Удачи.

Твёрдой и в то же время лёгкой походкой я подошёл к столику моряка.

– Добрый день. Позвольте присоединиться.

Капитан улыбнулся и кивнул. Его лицо было бы красивым, если бы не цвет – неестественный, кирпично-красный, сухой, как печной жар, загар.

– Меня зовут Артём Луниш.

– Оскар Зельде.

Мы пожали друг другу руки.

– Я приехал из Гамбурга. Мне срочно нужно уехать. Насколько я знаю, вы и ваш корабль – мой единственный шанс.

– Вы матрос?

– Нет, я…

– Очень сожалею, господин Луниш, но мы не берём пассажиров. Ни за какую плату.

Он сказал это тоном окончательного решения и снова улыбнулся, стараясь выразить сожаление. Но я не собирался сдаваться. Журналист я или кто?

Охватив его быстрым взглядом, я тут же приметил важную деталь. Ногти у Оскара Зельде были круглые и плоские, как зеркальца. И пальцы выглядели как маленькие барабанные палочки. Я случайно знал, что это признак серьёзной сердечной недостаточности.

– Посмотрите на ваши ногти, господин Зельде. А теперь на мои.

Он послушно посмотрел.

– Видите, у вас они другие. Это из-за разрастания соединительной ткани. Вместо живых и полезных функциональных клеток растёт пустая бесчувственная плоть. Это называется фиброз – он возникает из-за недостатка кровообращения. В целом, ваши ногти свидетельствуют о серьёзной сердечной недостаточности. Я бы советовал вам наблюдаться у врача.

– Благодарю вас, – сказал капитан, – за ценное наблюдение и совет. Но на корабле уже есть фельдшер. Пусть он хуже вас – но я не могу без предупреждения бросить одного из своих людей здесь.

Всё было без толку. Шансов теперь не было, но игру стоит продолжать до конца.

– По образованию я не врач, – в свою очередь улыбнулся я, – а журналист. За два года вашего плавания мог бы создать прекрасный репортаж или даже книгу – о капитане Оскаре Зельде и его судне. Нового Ахава я вам не обещаю, но… – я как можно более равнодушно пожал плечами. – Мне говорили, вы тщеславны.

– Ахава и так когда-то списывали с меня.

– Он был написан в прошлом веке.