Город потерянных

– А если мы останемся на месте, то вероятный исход нам станет известен очень скоро! – огрызнулся Кир.

Ну давай, Аза.

Ты справишься.

Я отбежала на пару шагов назад. Кир бросил на меня полный непонимания взгляд, потому что со стороны это выглядело, наверное, как будто я хочу добровольно упасть в синюшные лапы утопленников. Но я бы этого не сделала, даже если бы выхода не было. Поэтому, когда мои ноги понесли меня к лестнице и согнулись в прыжке, когда руки подхватили руки Кира, когда мы пролетели над толпой обезумевших мертвецов и уцепились за хлипкие перекладины, я поняла, что выход есть.

Мы подобно мешкам с песком безвольно повисли, держась за скользкую лестницу. Я поползла вперед. Кир пополз сзади, выполняя функцию сторожа, который не дал бы кому-нибудь отгрызть мне полкроссовка.

Я крепко схватилась за одну из нависающих над нами железяк, напоминающих лопат без черенков.

– Помоги! – я подергала Кира за плечо.

Он схватил меня за ноги и подкинул высоко в воздух. Этого хватило, чтобы мои руки сумели зацепиться за выступ в стене и продолжить ползти к окну.

Наше спасение представляло из себя квадратное углубление в стене, выходящее на улицу в виде железной трубы, «слепленной» из кучи медных листов. Вокруг нее висели обрывки некогда бывшей здесь решетки. Я передернулась.

Я уже схватилась за края и приготовилась вылезать, как вдруг поняла одну маленькую, но важную деталь.

Где Кир?

Мой мозг уже решил начать лепить всякие нелепые отмазки насчет того, что юноша задержался, моча какого-нибудь зомби, или до сих пор забираясь вверх, как вдруг одновременно с моими мыслями послышался отчаянный визг, а следом – глухой звук.

– КИР?! – я подбежала к краю ограждения. Там, держась за уступ в стене, над пропастью висел сам парень, изрыгая проклятия в сторону мертвецов.

– Я! – он наигранно засмеялся. – Если ты будешь медлить, то из меня сделают мясное оливье!

Я упала на живот и протянула ему руку. Расстояние, разделяющее нас, было гораздо больше, поэтому дотянуться друг для друга не представлялось возможным.

Вторая рука, которая держалась за край металлического листа, стала жутко ныть.

– Кир! – я пододвинулась еще ближе. – Сделай что-нибудь!

– Что?! – он истерически рассмеялся. – Если я уберу хоть одну руку, я сорвусь вниз!

Время замедлилось.

Я тянулась к Киру, он тянулся ко мне. Под нами с дикими воплями машина, точно шредер, мелко шинковала бальзамированные внутренности на склизкие кусочки. По обе стороны к нам, неуклюже переваливаясь на своих обрубках, семенили утопленники. Картина была уж точно не романтическая.

Неожиданно Кир покачнулся. Я успела его схватить, прежде чем он стал бы падать вниз. Я просунула кроссовок между двух прутьев, и мы стали напоминать полудохлых гусениц, висящих буквально в шаге от своей смерти.

– Мне больно! – я зажмурилась. – Пожалуйста, сделай что-нибудь!

Кир ничего мне не ответил.

В последний момент, перед тем, как моя нога неожиданно слетела с оградки, я увидела на его глазах прозрачные слезинки.

Мы сорвались вниз.

2

Этот сон никогда не закончится.

Я буду видеть мою Соньку каждую гребаную секунду, каждую гребаную минуту, каждую гребаную ночь. И она будет кричать мне: о боже, Аза, зачем ты закопала меня живьем, Аза, мне так больно, когда земля забивает мои легкие, Аза, о боже, Аза.... А я буду выть от бессилия, потому что уже ничего не могу сделать.

Оставь меня в покое…

Мои легкие прожгло огнем, когда я сделала первый вздох. Из глаз брызнули слезы, все мышцы до единой свело ужасной судорогой. Я кое-как повернула свою голову на бок, чуть слышно стоная. Очевидно, ясность ума ко мне пришла процентов на десять, потому что в ушах у меня звенело, а части тела не хотели подчиняться ни под каким предлогом.

Мы живы? Мы живы? Мы живы. МЫ ЖИВЫ!!! О ГОСПОДИ, АЗА, МЫ ЖИВЫ!!! В таком случае я бы предпочла остаться мертвой. Пессимистка. Мое тело болит так, словно по нему прошлось стадо слонов! Но мы живы! Ты – жива. Я – наполовину. Опять ты забываешь, что мы – одно целое.

Я сделала попытку открыть глаза. Не сработало. Я попробовала снова…

Серо-черное пятно стало потихонечку принимать видимые очертания. Стали различаться всякие тумбочки, столы с лежащими на них медицинскими инструментами, куски тряпья… Рядом со мной возвышалось серое нечто. Я прищурилась сильнее, пытаясь рассмотреть, что же это все-таки есть.

Спустя пару минут до меня наконец-то стало доходить, что это что-то живое.

И оно шевелится.