Город сожженных кораблей

– Я понимаю ваш вопрос. Мы были так ошеломлены тем, что произошло, – нас просто поставили перед фактом, – что мы как факт это и приняли. Практически согласились с тем, что Тема совершил преступление и забыл об этом. Сейчас, когда мы немного пришли в себя, подумали, мы синхронно пришли к выводу, что тут не все однозначно. Я – биолог, физиолог, я пытаюсь проанализировать ситуацию в том виде, в каком мы ее получили от вас, и прихожу к выводу, что этого не могло быть. Так это не могло быть.

– Не обижайтесь, но я не встречал ни одной матери, которая сразу бы нам поверила… Впрочем, я готов, конечно, выслушать ваш анализ… Но, может, не сейчас? Не по телефону?

– Деталей и обстоятельств так много, я не собиралась все это рассказывать сейчас. Мы вообще решили с сыном сами восстановить ту ночь. Но сегодня мне показалось, что, если сын начнет искать правду, он может пострадать. Его могут даже убить.

– Что-то произошло?

– Ничего страшного в принципе. Но… В общем, Артему на его телефон позвонили с мелодией «К Элизе». Номер был скрытый. Молчали, потом – отбой. Никто из его друзей и подруг не пользуется этой мелодией.

– А Элиза?

– Она вообще ему звонила пару раз. Это у него один и тот же телефон не помню, сколько лет. А она за это время сменила множество аппаратов, номеров, наверное, мелодий. И потом он для нее – никто, чтобы так себя повести. Она родителям не звонит. С какой стати ему… Их ничего не связывает.

– Кроме его любви, как он, вы и все остальные свидетели об этом говорят.

– У него это практически виртуальное чувство, не имеющее никакого отношения к действительности. У нее своя жизнь, очень насыщенная. Я считаю, что это нереально. Реально другое. Тот или те, кто подставил его на роль убийцы, продолжают следить за ним, стараются держать в постоянном стрессе и… Мы не справимся. Вот о чем я. Вы говорили о приличном адвокате, я хотела бы встретиться.

– Говорил, – задумчиво произнес Сергей. – А сейчас засомневался. Я вообще свою жену рекламировал. Она по первому образованию физик, потом закончила юрфак, но опыта мало. То есть она давно и здорово помогала мне там, где нужна интуиция. Но в процессах участвовала всего пару раз. Неплохо. Но дела были не настолько сложные. Кроме того, вам требуется, чтобы адвокат вас направил в собственном расследовании. Думаю, для нее это слишком запутанное дело.

– А на самом деле: вы не боитесь потерять единственного подозреваемого?

– Он уже не единственный. Просто пока нет по другому ничего. Я как раз и собирался этим заниматься. Давайте так, Ирина. Я скажу Насте, своей жене, об этом деле. А дальше будет так. Если ей покажется, что Артем убил Валерию Никитину, она наверняка откажется. Она не считает себя настолько профессионалом. Профессионал защищает в любом случае. Тогда вам нужен кто-то покруче.

– Но я могу с ней встретиться?

– Конечно. Она сейчас повезла сына в школу. Вернется – я ей скажу. Она вам позвонит. Насчет вашего ощущения опасности. Это серьезно. Чуть что – звоните. История с этим звонком странная. Она ему не приснилась?

– В том-то и дело, что это выглядит как его маниакальность. В чем, возможно, и смысл. Но я слышала!

– Хорошо. До созвона.

Сергей положил телефон, сбросил одеяло, сел на кровати и потрепал пушистую голову Мая. Тот преданно и радостно уставился карим взглядом.

– Ты понимаешь, – объяснил ему Сергей, – Настя хочет серьезное дело. Я взял и брякнул им, как-то не очень подумал. Но она же так увлекается. Втянется, и наша с тобой жизнь станет адом. Оно нам надо?

Май улыбался и даже прерывисто вздохнул от восторга. Он очень любил, когда с ним советовались по всем вопросам.

Глава 24

Галина сидела на стуле рядом с кроватью Виталия, держала его забинтованную руку, с ужасом смотрела на синевато-белое лицо, черные тени под глазами. Они были закрыты, но ресницы вздрагивали. Галине сказали, что он пережил ночью клиническую смерть! Она гладила его ладонь, его пальцы слабо шевелились в ответ. Почему он не открывает глаза? Он так слаб. Нужно как-то начинать его вытаскивать. Она принесла бульон и гранатовый сок, купила поильник в аптеке. Осталось уговорить. И что-то сказать – легкое, будничное, домашнее. Спокойным и даже веселым голосом. Разве у нее нет причин если не для веселья, то хотя бы для хорошего настроения? Ее муж выжил! Дальше многое зависит от нее, может быть, все. Ее радость – это неслучившееся великое горе.

– Ты представляешь, Виталик, без тебя у меня как-то все сломалось. Микроволновка, соковыжималка. Лампочки в разных местах перегорели. И некогда было что-то везти в ремонт, исправлять. Лампочек дома не оказалось вдруг. Я съездила только на рынок, купила курицу и гранаты. Сварила бульон, хороший, крепкий, как ты любишь. А потом порылась в своих кладовках и нашла ручную сокодавилку. Практически антиквариат. Вроде бы даже медная. Бабушкина, наверное. Я ее почистила, помыла, стала давить сок из гранатов… Все получилось, конечно, но хорошо, что ты не смотришь на мои руки: ногти как будто грязные… Тебе тяжело смотреть? Слабость? Глаза болят?