Город спасения

Я погладил своими мозолистыми ладонями вверх и вниз по ее рукам. Прикосновение заставило ее прижаться ближе, и я не знал, как теперь смогу ее отпустить. Закрыл глаза. Забавно, что я описывал событие, которое заставляет меня отказаться от любви к девушке, которая проложила себе путь в мою израненную душу.

— Что с ней случилось? — спросила она тихим голосом.

Я держал глаза закрытыми, в уголках скапливались слезы.

— Наша мама решила снова появиться после годового отсутствия, — воспоминания нахлынули снова. Ганнер узнал подробности, когда работал на федералов, и рассказал мне, поняв, что я спокойно их не выслушаю, не убив. — Она задолжала деньги каким-то русским, — Никки напряглась в моих объятиях, но не отстранилась. — И им не нужна была ее обычная форма альтернативной оплаты. Поэтому она предложила им кое-что получше, — я гневно высказал последнюю часть, все еще ощущая злость. — Кэлли всегда была мягче, чем я. Наверное потому, что я не рассказал ей и половины того дерьма, что натворила наша мама. Когда та попросила встретиться, Кэлли пошла.

Никки покачала головой у меня на груди, в ее голосе слышался гнев.

— Она доверяла ей. Родители должны заботиться о детях. Они должны защищать, — сказала она, ее голос дрогнул.

Что-то в ее словах заставило меня обнять ее крепче, как будто я мог сдержать боль. Потребовалось мгновение понять, что она не видит, как я киваю головой в знак согласия.

— Да, малышка. Семья должна защищать.

Именно поэтому она не хочет впускать людей? Тот, кто должен защищать, причинил ей боль? Пиздец.

— Как тебе удалось это пережить? — спросила она, прерывая свое откровение. — Ты всегда кажешься таким… жизнерадостным.

Я улыбаюсь ее вопросу, потому что быть счастливым, когда скорбишь — безумие.

Иногда даже задавался вопросом, вдруг я сумасшедший.

— Все началось с маски. Чтобы заставить людей перестать спрашивать. Чтобы они перестали смотреть на меня так, будто у меня заряженный пистолет и дрожащий палец. А потом я понял, что устал медленно умирать. Я решил жить. Носить маску постоянно. Иногда мне кажется, что к моему виску приставлено дуло, шепчущее о красоте забвения, но по большей части я думаю… почему бы не жить, раз уж нам суждено умереть? Смерть рано или поздно вонзит в меня свои когти, но я чертовски здорово проведу время, пока жду, — честно ответил я, задирая рубашку, чтобы показать тату у себя на груди. — Это стало моей мантрой. Давайте жить, раз уж нам суждено умереть.

Никки отстранилась, так что ее взгляд встретился с моим, потом протянула руку и провела костяшками пальцев у меня под глазом, смахивая случайную слезинку. Поступок был настолько шокирующим, что у меня почти защемило сердце.

Именно тогда я заметил влажное пятно на своей рубашке в том месте, где только что было ее лицо, и эмоции захлестнули меня, когда я подумал о том, что она оплакивает Кэлли, — человека, которого даже не знала.

— Ты бы ей понравилась, — прошептал я, обхватив ее лицо ладонями. Это правда. Кэлли надрала бы мне задницу за то, что я еще не замутил с Никки. Эта мысль вызвала легкую улыбку на моем лице.

Глаза Никки расширились от этого комментария, и в них промелькнули удивление и уязвимость, но она не уклонилась, как обычно. Вместо этого она глубоко вздохнула и начала распутывать часть своего собственного прошлого, ее голос был мягким и ровным.

— Когда я приехала в Тусон, Райан была совершенно не похожа на тех, кого я раньше встречала. Никто другой никогда не волновался обо мне. Их лишь заботила выгода, — она замолчала, склонив голову набок, словно удивленная собственными мыслями. — Ну, это не совсем так — моей учительнице балета, казалось, было не все равно. Она настоящий тиран в танцевальной студии, но она… она в каком-то смысле заменила мне маму.

— Ты общаешься с ней?

Голубые глаза Никки потемнели, и она задумчиво прикусила нижнюю губу, прежде чем продолжить.

— Нет. Я не должна была оказаться в Тусоне, но мне представился первый шанс сбежать… я им воспользовалась. Это бы посоветовала мне сделать Катя, — она рассмеялась. — Было сложно. До того момента всё в моей жизни делали за меня. Я ни хрена не умела.

— Например, водить машину? — поддразнил я.

Ее рука коснулась моей груди, на прекрасном лице появилось притворное хмурое выражение, а потом превратилось в улыбку.

— Ты бы видел меня в готовке. Я подожгла не одно полотенце.

Ее признание заставило меня улыбнуться в ответ.

— Ого, это настораживает, злючка, — сказал я, проводя большим пальцем по ее нижней губе. — Как же получилось, что ты подружилась с торговкой оружием? — подтолкнул я, желая узнать о ней побольше.

— О, эта задира однажды ночью подняла меня с земли, когда я была пьяна в стельку, и сказала, что пора повзрослеть и вытащить голову из задницы, — она улыбнулась, уткнувшись носом в руку, которую я все еще не отдернул. — Сказала, как отрезала, — добавила она.