Город Спящих

В дверь позвонили. Сначала короткий звонок, потом два длинных и снова короткий. Тошик отвлёкся от телефона. Он узнал этот сигнал, но не слышал его уже почти год. Звонок повторился, в той же последовательности, потом в дверь постучали – коротко и быстро три раза.

– Папа! Папа пришёл! – из комнаты выбежала обрадованная Вика.

Тошик обогнал её, оказался у двери первым и прильнул к глазку. Точно, за дверью стоял папа.

– Открывай быстрее! – попросила Вика. – Я так соскучилась!

Папа забирал её на выходные, но это случалось редко. Последний раз около полугода назад, ещё летом. Обычно папа не приходил, а звонил заранее и договаривался, чтобы мама привезла Вику куда нужно. А Тошик не горел желанием ехать с ними, слишком сильная была обида за то, что любимый, родной отец вдруг взял и ушёл из семьи непонятно куда и непонятно зачем.

Сейчас Тошик открыл, не понимая, как реагировать на появление отца. Зато Вика знала. Она протиснулась мимо Тошика и тут же прыгнула к папе на руки, обвила за шею, принялась целовать его небритые щеки.

– Я так соскучилась! Так соскучилась! Ты не представляешь! Почему тебя так долго не было? Ты куда потерялся? Почему не звонил? – тараторила Вика, выстреливая по сто вопросов в секунду.

Папа обнимал её, смущённо улыбался и спросил у Тошика:

– Можно войти?

Тот посторонился, буркнул:

– Конечно.

Растерянность – да, именно это чувство взяло вверх.

Папа перешагнул через порог, потоптался в коридоре, протянул руку для рукопожатия.

– Привет, пацан. Совсем взрослый уже стал… Мама дома? Поговорить с ней хотел.

– На вечере литераторов. Автографы раздаёт. – Тошик пожал папину руку. Она была холодная и шершавая. – Часа через два будет, наверное. Хочешь, подожди.

– А знаешь, подожду, – улыбнулся папа. – Заодно и с вами наболтаюсь как следует, да? Наверное, столько новостей, что нам и вечера не хватит?

Он поставил Вику на пол и разулся. Одет папа был, как обычно, в старую военную форму. Не расставался с ней даже по праздникам. Форме этой было лет двадцать, не меньше (по крайней мере, сколько Тошик себя помнил, столько папа её и носил), она обтёрлась на швах и немного выцвела, но в остальном смотрелась нормально. Папа за ней хорошо ухаживал.

– Пойдём, чаю заварим! – он направился на кухню, ведя за руку Вику.

Тошик последовал за ними. Бросил в чат друзьям сообщение: «Отец внезапно нагрянул, прикиньте!» Чат тут же наполнился различными предположениями. Парни-подростки любили судачить не меньше, чем девушки.

Папа включил чайник, расположился на табурете около окна, как-то по-свойски, будто сидел тут каждый день. Раньше так и было, в прошлом. Но уже давно прошло, даже воспоминаний у Тошика особо не осталось.

– Ну, расскажите интересное, – попросил он, продолжая улыбаться. – Как жизнь у вас, родные? В школе всё нормально? В садике? Любовь-морковь уже есть или пока нет?

Тошик растерянно мотнул головой. Признаться, он отвык. Так бывает, когда давно не общаешься с человеком. Вроде бы ещё пару лет был родной, близкий, а сейчас сидит чужой, будто случайный прохожий решил заглянуть к ним на кухню и поболтать. Перед отцом не хотелось быть откровенным, не хотелось с ним болтать.

– Да так… К выпускному готовлюсь, зубрить надо много…

– А ты как, красотка? – папа переключился на Вику. – Скоро тоже в школу? Ох, быстро растёте, дети. Не успеваю следить.

«Это потому, что тебя никогда нет», – едва не вырвалось у Тошика, но он сдержался.

Вовка Зацепин в чате внезапно написал: «Слушай, как-то странно, что твой папа объявился тогда же, когда Забытый Зверь и Ленка, не находишь?»

Шмыга добавил привычное: «Ахах, точняк! Совпадение?»

Артём: «Ребят, ну вы снова? Конспирологи, блин».

– Ну-ка, расскажи стишок! – сказал папа, хватая Вику под мышки и поднимая её на стул напротив себя. – Что-нибудь новое, садиковское!

Вика начала нараспев читать: «Где-то в космосе летит голубой метеорит! Ты идёшь, а он летит…», и Тошик вдруг подумал, что не помнит папу таким вот болтливым дома.

Папа всегда был серьёзным, лишнего старался не говорить, а чувства свои проявлял редко. По крайней мере на людях. Он не просил Вику рассказать стихи, не расспрашивал Тошика про школу, не улыбался вот так широко, неестественно и уж точно не сваливался в гости как снег на голову. Мама часто говорила, что у Тошика характер в отца – нордический (что бы это ни значило).

– …летит, летит, летит!.. – читала с выражением Вика, а папа смотрел на неё, не мигая. Улыбка застыла на его лице, как нарисованная. Пальцы левой руки выстукивали по столу ритм.

Тошику вдруг захотелось стащить Вику со стула и умчаться с ней куда угодно, лишь бы подальше от папы. Потому что это, кажется, был не папа.

«Ребят, что делать, если это и правда не мой папа, а кто-то типа Зверя?»

В чате целую минуту никто не отвечал, и Тошику стало ещё страшнее. Потом Артём ответил: «Вот это Ленка тебя напугала, дружище. Меньше грузись. Ну как папа может быть не твой?»

«Или он как «Люди в чёрном», гы. Типа пришелец, – написал Шмыга и поставил с десяток смеющихся смайлов. – Тогда тебе конец!»

– Ну так что, стихи-то учите в школе?