Город священного огня

Клэри молчала. Что она могла сказать? Все нормально? Но это не так. Ничего из того, что он им сделал, не было нормальным, не в этом мире, не для нее. Есть вещи, которые нельзя простить.

И все же, не он их совершал, не совсем он. Этот человек, мальчик, которого держала ее мать, будто он был ее наказанием, был не Себастьян, который пытал и убивал и разрушал. Она вспомнила, что говорил ей Люк, как казалось уже много лет назад: Аматис, которая служит Себастьяну, больше не моя сестра, как и Джейс, который служил Себастьяну, не был мальчиком, которого ты полюбила. Больше не моя сестра, как и Себастьян больше не сын твоей матери, который должен был у нее быть.

– Не надо, – сказал он и полуприкрыл свои глаза. – Я вижу, ты пытаешься во всем разобраться, моя сестра. Могу ли я быть прощен так, как Люк простит свою сестру, если Дьявольская Чаша освободит ее сейчас. Но, видишь ли, когда она была его сестрой. Когда-то она была человеком. Я же … – он закашлялся, на его губах появилось еще больше крови. – Меня вообще не существовало. Небесный огонь сжигает то, что является злом. Джейс выжил после удара Блистательным, потому что он добрый. От него осталось достаточно, чтобы жить. Но я был рожден, чтобы сокрушать. Этого недостаточно, чтобы выжить. Ты видишь чей-то призрак, кто мог бы существовать, вот и все.

Джослин плакала, молчаливые слезы стекали по ее лицу. Она сидела прямо и тихо.

– Я должен вам сказать, – прошептал он. – Когда я умру, Омраченные накинутся на вас. Я не смогу их сдерживать. – Его взгляд метнулся к Клэри. – Где Джейс?

– Я здесь, – сказал Джейс. Он уже поднялся на помост, на его лице жесткое, озадаченное и печальное выражение. Клэри встретилась с ним глазами. Она знала, как, должно быть, тяжело ему было подыграть ей, позволить Себастьяну думать, что она принадлежала ему, наконец, позволить Клэри рискнуть собой. И она знала, какого было ему, Джейсу, который так сильно хотел отомстить, смотреть на Джонатана и понимать, что часть Себастьяна, которая должна была быть наказана, теперь исчезла. Здесь был другой человек, совершенно другой, кому никогда не давали шанса жить, и теперь уже никогда не дадут.

– Возьми мой меч, – сказал Джонатан, его дыхание стало прерывистым. Он указал на Фаэсфорос, который лежал чуть поодаль. – Вскрой, вскрой его.

– Вскрыть? – спросила Изабель в недоумении, но Джейс уже двигался, чтобы взять меч, спрыгивая с помоста. Он прошел через зал, мимо толпившихся Омраченных, мимо круга из рун, туда, где лежало тело демона Бегемота в луже его гноя.

– Что он делает, – спросила Клэри, хотя когда Джейс взмахнул мечом и рассек тело демона, все стало ясно. – Откуда он знает …

– Он … знает меня, – выдохнул Джонатан.

На пол вывалились зловонные кишки демона; лицо Джейса скривилось от отвращения, а потом от удивления, и потом от понимания. Он наклонился вниз и голой рукой вытащил что-то шероховатое, блестящее от гноя. Он поднял это вверх, и Клэри узнала Дьявольскую Чашу.

Она посмотрела на Джонатана, его глаза закатывались назад, а по телу пробежала дрожь.

– Ск-к-кажи ему, – заикался он, – Скажи, что бы он бросил ее в кольцо рун.

Клэри подняла голову.

– Брось ее в кольцо! – крикнула она Джейсу, а Аматис развернулась.

– Нет! – закричала она. – Если разрушится Чаша, то мы все умрем!

Она бросилась к помосту.

– Лорд Себастьян! Не позволяйте сокрушить Вашу армию! Мы все Вам верны!

Джейс посмотрел на Люка. Он смотрел на свою сестру с выражением безграничной печали, печали такой же глубокой, как смерть. Люк потерял свою сестру навсегда, а Клэри только сейчас обрела своего брата, брата, который не был с ней всю жизнь, и все равно, в обоих случаях – это была смерть.

Джонатан, чуть навалившись на плечо Джослин, посмотрел на Аматис, его зеленые глаза похожи на огни.

– Прости, – сказал он. – Я не должен был тебя создавать.

И он отвернулся от нее.

Люк кивнул Джейсу, и тот бросил Чашу в кольцо из рун так сильно, как только мог. Она ударилась о пол и разбилась на мелкие кусочки.

Аматис ахнула, и прижала руки к груди. На мгновение, лишь на мгновение, она посмотрела на Люка так, будто узнала его, в ее глазах была даже любовь.

– Аматис, – прошептал он.

Ее тело упало на землю. За ней последовали Омраченные. Один за другим они падали там, где стояли. Зал был заполнен телами.

Люк отвернулся, слишком много боли в его глазах, и Клэри было невыносимо на него смотреть. Она услышала крик – далекий и хриплый. На мгновение она подумала, не был ли это Люк, или кто-нибудь другой, кто был в ужасе от того, что гибло столько много нефилимов, но крик все нарастал и нарастал, и превратился в громкий визг, от которого задрожали стекла и пыль поднялась за окном, которое выходило на Эдом. Небо стало кроваво-красным, а крик все продолжался, теперь уже более глухой, задыхающийся от печали, словно вся вселенная плакала.