Города в полете

— Я не планирую хоть как—то фальсифицировать свой доклад, — сказал Микелис, — но, тем не менее, спасибо — я ценю твой душевный порыв. Но это еще не все. Что касается существенного аргумента против твоей идеи, Пол, то думаю, она так же бесполезна, как и нереальна. Независимо от цены на литий на Земле, то, что ты попал на переполненную им планету, совсем не означает, что ты нашел «золотое дно». Все дело в том, что ты не сможешь транспортировать литий домой.

Его плотность настолько мала, что на одном корабле ты не сможешь отправить более одной тонны, а пока ты доберешься до Земли, путевые расходы съедят половину выручки. Ты обязан знать, что на Луне производится много лития, который даже с такого близкого расстояния невыгодно возить на Землю. Еще расточительнее доставлять сюда с Земли необходимое для производства лития тяжелое оборудование. К тому времени, как ты соорудишь здесь циклотрон и все остальное, ты будешь стоить ООН так много, что эти расходы не компенсируешь даже самыми большими объемами добычи здешнего пегматита.

— Сама добыча металла влетит в копеечку, — чуть нахмурившись, сказал Агронский.

— В этой атмосфере литий вспыхнет как бензин.

Микелис посмотрел сначала на Агронского, потом на Кливера, затем наоборот. — Конечно, вспыхнет, — сказал он. — Вся затея просто нереальна. Мне кажется, что мы должны многому научиться у литиан, так же как и они у нас. Их общественная система работает, как точный механизм не угнетая, при этом, отдельную личность. Это насквозь пронизанное свободомыслием сбалансированное общество. Все здесь находится в равновесии, которое своей надежностью походит на идеальное химическое равновесие.

Более нелепого анахронизма, чем идея использовать Литию в качестве завода по производству тритиевых бомб я не встречал — это такой же бред, как предложение оборудовать космический корабль парусами. Здесь на Литии скрыта настоящая тайна, которая делает бесполезной и ненужной саму идею производства бомб и любого другого оружия!

И кроме всего этого — нет, извини, Пол, я еще не закончил — кроме всего этого литиане опередили нас в некоторых чисто технических вопросах на многие сотни лет, в то время как мы опередили их в других. Ты же видел, чего они достигли в керамике, в использовании полупроводников и статического электричества, в разных смежных дисциплинах вроде гистохимии, иммунохимии, биофизики, тератологии, электрогенетики, лимнологии и еще в полусотне других. Ты не мог не увидеть, если смотрел.

Мне кажется, нам нужно сделать гораздо больше, чем просто проголосовать за открытие планеты. Это слишком пассивный шаг. Нужно понять, что возможность использовать Литию это лишь начало. На самом же деле мы активно нуждаемся в ней. Об этом обязательно нужно сказать в наших рекомендациях.

Он поднялся и посмотрел на них сверху вниз, особенно вглядываясь в Руиза—Санчеса. Священник восхищенно и, одновременно сочувственно улыбнулся и перевел глаза на свои туфли.

— Ну что, Агронский? — будто выстреливая слова через стиснутые как от боли зубы, сказал Кливер. — Что ты теперь запоешь? Как тебе понравилась эта складная сказочка?

— Действительно, мне понравилось, — откровенно сказал Агронский. Его прямолинейность была его достоинством и, в то же время часто раздражала, потому что он всегда говорил именно то, что думал в момент вопроса. — Майк говорит разумно — от него нельзя было ожидать другого, если ты понимаешь, о чем я. В его пользу говорит еще и то, что он высказал свои соображения, не пытаясь сначала привлечь нас на свою сторону обманом.

— Да не будь же идиотом! — воскликнул Кливер. — Мы ученые или скауты в походе? Любой здравомыслящий человек предпринял бы подобные предосторожности против состоящего из благодетелей большинства.

— Возможно, — сказал Агронский. — Я не знаю. Но все же эти предосторожности свидетельствуют о слабых местах в твоих рассуждениях. Я не люблю, когда меня водят за нос. И еще меньше мне нравится, когда меня называют идиотом. Но прежде чем ты еще как—нибудь меня обзовешь, я скажу что, по—моему, ты ближе к истине, чем Майк. Мне не нравятся твои методы, но твоя цель кажется мне разумной. Майк разорвал в клочья несколько твоих главных аргументов, это так, но для меня ты все еще впереди — на ноздрю.

Он замолчал, тяжело дыша и пристально глядя на физика. Потом он сказал: — Но, не дави, Пол. Я не люблю, чтобы на меня давили.

Микелис на мгновение замер. Затем он пожал плечами, вернулся к своему пуфу и сел, сцепив руки между коленями.

— Я сделал все что мог, Рамон, — сказал он. — Но, похоже, пока ничья. Может у вас получится лучше.

Руиз—Санчес глубоко вздохнул. Несмотря на то, что, принимая свое решение, он руководствовался лишь благими намерениями, последствия, несомненно, будут тревожить его до конца жизни. Само решение уже стоило ему многих мучительных часов сосредоточенных раздумий. Но он верил, что это должно быть сделано.