Городская акварель

– Уважаемая публика! Зрителей со слабыми нервами просим покинуть здание нашего цирка!

Стоявшие вокруг Фрая Верховцевы сняли полумаски. Было видно, что самый крепкий из них положил руку на плечо гимнаста и что-то сказал ему, но тот сделал едва заметное движение, в котором угадывался мимический отказ. Девушки стали поправлять на себе пояса страховки, а другой Верховцев начал проворно спускаться с платформы на арену. Его почти что не было видно, потому что в луче прожектора остались Фрай и трое гимнастов – две девушки и мужчина.

И вот все было готово. Цирк напряженно молчал. Оркестр притих, дирижер замер с палочкой наготове.

– Алле! – скомандовал стоявший на платформе Верховцев.

Фрай полетел к трапеции и точно обхватил перекладину обеими руками. Затем он подтянулся, сел на ней и, откинувшись назад, повис вниз головой, зафиксировав положение тела ногами, обвивавшими тросы.

Верховцев с платформы снова подал команду:

– Алле! – В его голосе звенело напряжение.

С платформы в сторону Фрая полетели сразу две девушки-гимнастки – стало понятно, что он должен был поймать и удержать каждую одной рукой!

Но тут произошло непредвиденное. Прожектор, только что выхватывавший из полумрака оркестрантов в переливающихся фраках, качнулся, и в его безжалостном луче оказался Фрай. Многие увидели, что тот поморщился.

Доля секунды, и гимнастки подлетели к нему, он уверенно обхватил предплечье одной из них, но другая лишь едва коснулась его руки и стала падать. С ней бы ничего не случилось, ведь ее страховочный трос был пристегнут, но публика ахнула, а ослепленный прожектором Фрай зачем-то сделал движение в сторону потерянной партнерши, утратил равновесие сам и…

То, что случилось потом, Лика часто вспоминала. И каждый раз ей казалось, что она видит движения всех действующих лиц как будто в замедленной съемке.

Вот дед Лева прижимает ее к себе со словами «Не смотри туда», а она все равно смотрит из-под его руки.

Вот Фрай наклоняется на трапеции, отпускает руку второй партнерши, и та падает вслед за первой, повисая на страховочном тросе.

Сам же Фрай не может восстановить равновесие, его левая нога отцепляется от тросов трапеции, и гимнаст начинает клониться вправо, соскальзывая.

Весь цирк наполняется каким-то звуком, похожим на одновременный всхлип десятков людей. На многих лицах страх.

Но в эту секунду оказывается, что над ареной и на ней самой происходит еще одно движение. Это стоявший на платформе один из Верховцевых прыгает ласточкой в сторону трапеции с Фраем, а другие Верховцевы – тот, что успел спуститься по лестнице с платформы Фрая, и двое других, спрыгнувших с помощью каната со второй платформы, – стоят, сцепив руки в импровизированную сетку, готовые принять на себя удар гимнастов об арену.

Затем по цирку проносится громкое «А-а-ах!», и дирижер опускает палочку – можно дать литавровый всплеск, потому что прыжок Верховцева завершается тем, что теперь они с Фраем вдвоем висят на трапеции. Сперва оба как-то неуклюже перебирают ногами и руками, но уже через секунду как будто в крепком объятии, а затем и в акробатической позе держатся за трапецию одной рукой, синхронно выбросив другую в приветствии!

Цирк ликует, все тонет в бравурном марше и аплодисментах. Трапецию опускают, все участники номера обнимаются с Фраем, долго раскланиваются и, на мгновенье замерев в композиции «Пирамида», наконец соскакивают на арену и исчезают по ту сторону смыкающегося за их спинами красного бархата портьер.

На обратном пути Лика молчала, она все никак не могла отойти от пережитого. Лев Андреевич ее не торопил, не заговаривал, не расспрашивал, просто вел ее за руку домой. Наконец девочка подняла на него глаза и сказала:

– А как ты думаешь, тому Верховцеву на платформе было страшно прыгать вниз, на трапецию с Фраем, ведь он мог мимо пролететь, например, трапеция-то раскачивалась!

– Я думаю, он не успел об этом подумать. Он просто пришел Фраю на помощь. Иначе он не мог поступить, я уверен, – спокойно сказал Лев Андреевич.

– Но все-таки он сильно рисковал… Что, если бы он ударился о трапецию как-нибудь: и сам бы ушибся, и тому бы не помог. – Лика помолчала. – И Фрай упал бы головой вниз и разбился бы, а Верховцев бы висел на страховочном тросе, как те девушки-гимнастки.