Читаем Городской автобус полностью

ты что грустишь тебя обнимет ветер и закружит метельною звездой

смотри уже замерз на ветке воробышек пока еще живой

ты что грустишь повесила ладошки тебя не била жизнь ты нищей не была

ты расцветешь весной и вновь твои листочки

порадуют людей а с ними и меня

ты что грустишь твоя прекрасна жизнь и ждут тебя доспехи лета

все в прошлом загогулины страны березка городская лучик света

не сдавайся родная березка чужой городской суете

оставайся российской мадонной

медальоном в российской судьбе

В вечности огней

привычных улиц незнакомые мотивы и пыльной суетливости дорога

тире и точки светофорные курсивы к судьбе ведут и остановят у порога

оставь за дверью маску скомороха и в теплой тишине вечерней

сердечный стук в клавиатурный грохот

ты превращаешь в полуночной смене

что не записано забыто на века мир цифры как мираж исчезнет

библиотека — вот моя стена она аккаунт и страница вечная

а цифра как сбежавший ветерок за ним другой и третий и последний

лишь снова возрождается лужок

с травой цветами и гитарной песней

а жизнь привычный уличный мотив автобусы трамваи остановки

набор побед случайных и игры непредсказуемой судьбы рулетки

по улицам желаний я пройдусь и в окна загляну с мечтой своей

я годы провожу оставлю грусть

и нас с тобою в вечности огней

Беспокойная душа

Рвется ветер беспокойная душа.

Словно ищет в лабиринтах городских

Грань свободы, напряженно, не спеша,

Смыслов жизни затаившийся тупик.

Я навстречу ветру не пойду.

И спина моя пусть будет парус.

Я по улицам, по волнам поплыву.

Не найду ответа и покаюсь.

Воля к смыслу двигает, толкает.

А свобода воли тормозит.

И деянием духа управляет

Тот, который постигает смысл.

И прибитый городским укладом

Я в погоне за уютным бытием

Вместо знаний в голове завскладом

Придавленный ненужным чердаком.

А ветер мне пример боренья.

Вечных истин в поиске добра.

Сущность человека в сотворении.

По мерилам совести дела.

Гуляй ветер, береди мне душу!

Не стихай, не соглашайся, жги!

Все мосты забвения я разрушу,

Постигая смысл Божественной души.

Дворовые песни

отснежат метели отметут снега

гитарные качели юные года

под гитару пели весенний вечерок

скамеечки у сцены

вятский бережок

ветерок прохладный аккордам подпевал

под печаль гитарную девичья слеза

дворовые песни разбитые сердца

трепетный весенний

взгляд пронзил меня

в волнениях припева косынка на плечах

из песни королева взглянула на меня

отснежат метели и пройдут года

свадебные трели

с нами навсегда

я возьму гитару снова вспомним мы

бережок на Вятке в запахе весны

дворовые песни они остались там

а мы по жизни вместе

плывем по тем волнам

Архивная страница

время мимо а мы в прошлом превращаемся в архив

а оно застыло просто пылью серой наших лиц

этот кокон шелковистый нам уверенность дает

это я тогда застывший

я уверенный пижон

свысока смотрю на деток помню жизни их учил

но скукожились те лета те года давно прошли

ну а я остался где-то там во времени своем

и в прищуренной одежде

и не модный же притом

на мне дубленки дорогие и папаха на меху

как в коричневом сортире я по улице иду

сорок лет давно ли было может даже пятьдесят

издали кивали мило

подружиться каждый рад

времена мои в одежде в гордом взгляде взмах руки

но сейчас другие песни душа с горечью прими

река времени промчится и исчезнет за горой

я архивная страница

на фоне моды городской

Мусорщик

ночь гремит по городу желтый самосвал

ветер рассыпает его мусорный завал

тихо горожане посапывает нос

на подушке мягкой

сон поднос принес

дребезжат стекольки аварийный дом

мусорщик щегольский ночью придворен

жарко в одеяло окна распахнись

выйдет погуляет

самосвальный клич

погремит немного уедет со двора

самосвал берлога разбудил меня

выгляну в окошко сигаретный дым

открытая форточка

шелестит в ночи

брошусь на подушку мягкая как ты

милая подружка забытые цветы

пусть гремит по городу желтый самосвал

увези бессонницу

в мусорный завал

Чайная советская

телевизор старый на стене щербатой столы из досок сделаны разбитые в дугу

я не бомж но все же грязно конопатый с полстаканом водки посижу в углу

не качайтесь ножки и не рвись клеенка селёдка на кусочке не падай не с руки

румяная буфетчица рыжая аленка

налей-ка кружку пива а лучше принеси

что для счастья надо водочка да пиво чайная хорошая да парочка друзей

телевизор старый крутит мне смотриво ну а мы не слушаем давай-ка друг налей

кто такой откуда здесь нарисовался что-то раньше рожу такую не видал

ладно что расстроился брось не обижайся

новый друг мой колька мишка наливай

гул стоит нелепый пропахло дымом пиво орешки не орешки очередь за ним

у деревянной бочки дважды покурили и друзья извечные пожалуй на всю жизнь

расскажи-ка мне браток как твоя житуха на заводе пашешь знаю сам пахал

и в каком ты цехе как твоя кликуха

вспомнил ты же мишка сам себя назвал

после третьей ходки с парочкою кружек я сдуваю пенку рыбку шелушу

угощаю друга и его подружку мне не жалко парни сегодня я грущу

грустно мне ребята сяду я к окну пусть мала зарплата получку я пропью

сегодня угощаю а завтра ты меня

чайная советская широкая душа

Песня сироты

на краю у города был наш интернат

Перейти на страницу:

Похожие книги

Зной
Зной

Скромная и застенчивая Глория ведет тихую и неприметную жизнь в сверкающем огнями Лос-Анджелесе, существование ее сосредоточено вокруг работы и босса Карла. Глория — правая рука Карла, она назубок знает все его привычки, она понимает его с полуслова, она ненавязчиво обожает его. И не представляет себе иной жизни — без работы и без Карла. Но однажды Карл исчезает. Не оставив ни единого следа. И до его исчезновения дело есть только Глории. Так начинается ее странное, галлюциногенное, в духе Карлоса Кастанеды, путешествие в незнаемое, в таинственный и странный мир умерших, раскинувшийся посреди знойной мексиканской пустыни. Глория перестает понимать, где заканчивается реальность и начинаются иллюзии, она полностью растворяется в жарком мареве, готовая ко всему самому необычному И необычное не заставляет себя ждать…Джесси Келлерман, автор «Гения» и «Философа», предлагает читателю новую игру — на сей раз свой детектив он выстраивает на кастанедовской эзотерике, облекая его в оболочку классического американского жанра роуд-муви. Затягивающий в ловушки, приманивающий миражами, обжигающий солнцем и, как всегда, абсолютно неожиданный — таков новый роман Джесси Келлермана.

Джесси Келлерман , Михаил Павлович Игнатов , Н. Г. Джонс , Нина Г. Джонс , Полина Поплавская

Детективы / Современные любовные романы / Поэзия / Самиздат, сетевая литература / Прочие Детективы