Городской охотник

Кресло остановилось вне пределов досягаемости для Олега, трубки взвились в воздух и как будто выстрелили в его сторону. С огромной скоростью устремились к огромному, покрытому шерстью телу.

В этот миг воздух за спиной „калясочника“, как назвал его про себя Алексей, взвыл, застонал.

По комнате от Алексея к Олегу пронесся порыв ветра, сметая пыль с пола. Тугие багряные нити с увязанными на них стальными крючками-грузами взметнулись в воздух, за спиной сидящего в кресле, и захлестнули его тугими путами. Впились в мертвенно-серую плоть; подобно скальпелю, отсекли трубки капельниц, которые тут же, извиваясь змеями, упали на пол.

Олег посмотрел на Алексея и увидел у того на пальцах растянутую бечеву, как в детской игре-паутинке, переплетающуюся замысловатым кружевом. Нить врезалась в пальцы Алексея так, что побелели ногти. Но он продолжал их натягивать.

Багряные нити, окутавшие „колясочника“, продолжали сжиматься.

Тот взвыл, тонко, по-детски. Вопль рванулся к потолку и растаял, даже не породив эха.

Вслед за этим послышался треск раздираемой пергаментной кожи, тонкий хруст крошащихся костей, скрежет сминаемого железа…

Существо, пытавшееся преградить Алексею с Олегом дорогу к двери по ту сторону комнаты, верещало на таких высоких нотах, что, казалось, барабанные перепонки не выдержат и лопнут.

Вскоре визг перешел в громкое бульканье, когда нить, накинутая Алексеем, перерубила сухонькую шею урода. Бульканье перешло в хрип и вслед за тем стихло…

Сухо стукнула и покатилась по полу голова с зашитыми векам, которым теперь не суждено было разомкнуться.

Коляска вместе с сидевшим в ней неподвижным телом завалилась на бок, как труп… Только колесо со смятым ободом продолжало крутиться, будто у трупа конвульсивно содрогалась нога, оглашая затхлый полумрак комнаты пронзительным скрипом.

Из разжавшихся пальцев на пол упали две куклы.

Алексея пронзил новый приступ боли, родившийся внизу живота. Огненным всплеском затопил сознание и отхлынул.

Рядом судорожно бился волколак: его кукла упала на кончик иглы, торчащей из мохнатого бока игрушки, и потихоньку, причиняя неимоверную боль живому существу, погружалась в его кукольную копию.

Алексей скинул с пальцев нитку-удавку, так лихо скрутившую врага, и цепляясь за выступы и неровности пола, подполз к куклам.

Протянул руку и выдернул ушедшую в мохнатый бок игрушки стальную шпильку.

На губах волколака вздулись пузыри кровавой пены, хребет выгнулся дугой, грозя лопнуть от напряжения… Видно, что воткнуть иглу в куклы, которыми старые шаманы порой управляли людьми, что вынуть, было одинаково болезненно для того, кого она изображала.

Он поднялся на негнущихся лапах, роняя хлопья кровавой пены с ощеренных клыков, и полупрорычал, полупрошептал:

– Осторожнее… убьешь на фиг…

– Больно? – спросил Алексей.

– Щекотно, – просипел волколак.

– Мою подтолкни, я не дотянусь.

Волчара осторожно наступил лапой на куклу, которая изображала коротко стриженного мужчину, зубами ухватил иглу и потянул. Осторожно, чтобы не причинить другу чрезмерной боли…

Алексей почувствовал, как по внутренностям прокатился спазм, завязывающий кишки в узлы, выворачивающий суставы, и заскрипел зубами, чтобы не заорать. Показалось, что из него вытягивают кишки.

Олег тихонечко вытащил иглу и выплюнул ее на пол. Та с тонким мелодичным звоном упала в пыль…

Алексей попробовал подняться и сесть. Получилось довольно неуклюже, словно отсидел ноги за долгую поездку в неудобном „Икарусе“. Подтянул их под себя и встал.

Качнулся, ноги не слушались.

И ухватился за мохнатое плечо, которое с готовностью подставил школьный друг.

– Знаешь, Олег… – он помолчал пару секунд, ожидая чего-то, а может осмысливая. – Если нам будут так рады за каждой дверью, как этот, – кивок в сторону тихо вращающегося колеса кресла-каталки, – то я долго не продержусь. Вскроюсь, как устрица…

– Может, я тут для того, чтобы ты дольше протянул?

– А ты за тем и послан?

– Наверное, да… Мне велели тебя охранять. Вот я и охраняю. А для чего – не моего ума дело. Если так надо Духу Жизни – значит, надо.

– Блин, а кто он такой, этот дух жизни? Чего ему от меня нужно?

– Мне не докладывали. У тебя, кстати, кровь идет. Рука…

Алексей поднял ладони и отрешенно посмотрел на растопыренные пальцы. С правой ладони свисали обрывки бечевки, густо усеянной узелками. Просмоленная дратва врезалась в кожу, и теперь с пальцев капала кровь. Тяжко падала в пыль под ногами, тут же впитываясь в грязные доски пола.

– Кажется, мы его подкармливаем, – устало произнес Алексей.

– Кого его? – не понял волколак.

– Дом.

– А дом тут при чем?

– При том. Слушай, может, присядем? А то что-то сил совсем нет… А дел еще по горло.

Проковылял к стене и, опершись о грязные обои спиной, сполз на пол.

– Помнишь, я тебе рассказывал, что тут было раньше? Тут веками гибли люди. Страшно, мученически. Женщины, дети, мужчины… с изначальных времен тут было дурное место, посвященное Темным силам.

Олег по-собачьи сел на зад, укрыв лапы лохматым хвостом.