Горсть света. Роман-хроника. Части 1 и 2

Скупой на слова Заурбек, перевязанный Рональдом, ибо никого из старших в тот момент в квартире не оказалось, сознался, что все последние полгода жил как бы под дамокловым мечом: его жена помешалась. У нее мания преследования в какой-то особенно агрессивной форме. Она должна защищаться от тайных сил, ее подстерегающих. К этим тайным силам стал, видимо, относиться и сам Заурбек.

Он давно перевез ее в Белую дачу (в Сереброве несколько лет подряд проводили все летние месяцы Вальдеки и их друзья), где преимущественно жил и сам наблюдая за работой мастерских.

В последнее время он не раз пробуждался оттого, что жена с ножом в руках подкрадывалась к спящему, перерезать ему горло. Дело шло к отправке жены в заведение для умалишенных, а это — несовместимо с обычаями старины у осетина! И он, воротил назад уже присланную за больной специальную подводу.

Кончилось дело плачевно: больная отравилась. От волнений, связанных с следствием, открылась Заурбекова рана. Тогда Роня и понял, отчего в доме ощущалась уже несколько дней такая угнетающая, тяжкая атмосфера. Но и родители знали, оказывается, не все!

Лестница Заурбековой судьбы с тех недель повела вниз. Началась полоса его нисхождения, по нынешней советской жизни. В 1930 году он угодил под раскулачивание. Кинулся поначалу за поддержкой к высокопоставленному большевистскому деятелю, кого некогда выручал из злых бедствий, а потом держал в курсе государственных событий. Пока околачивал эти московские кремлевские пороги, остался нищим и бездомным. Жилье его в Сереброве было разграблено, дом сожжен, а Белая дача просто взята в казну.

Роня звал его переселиться к ним насовсем, но Москва угнетала его дух и он, тоскуя по сгоревшему дому, искал приюта в соседних деревнях. Эти дни безрадостного угасания, нищеты и скитания по чужим углам чуть-чуть окрасили те подарки, что Рональд свято хранил до черного дня! Крест над могилой этого Чертопханова наших дней Роня Вальдек смог соорудить осанистый. Отпевали новопреставленного в Каменской церкви, тоже вскоре взорванной, как и Каменская плотина... Как и страна Россия!

2

До 30-х годов всю Москву, в любом направлении, можно было пересечь на лыжах, из конца, в конец: дворникам предписывалось оставлять на мостовых слой снега и наледи толщиною сантиметров в двадцать.

Все школьные годы Рональд Вальдек с другом своим и соседом по парте Германом Мозжухиным, или попросту Геркой, становились, после уроков и домашней обеденной трапезы, на лыжи, встречались обычно у храма Христа Спасителя, спускались на лед Москва-реки и скоро оказывались среди зарослей Нескучного сада, а то еще подальше, уже в Ноевом саду, на задах и огородах деревни Потылихи. Затаив дух, слетали с высоких обрывов, рискованно лавировали между деревьями, вовсе не подозревая, что упражняются в слаломе (так мольеровский герой не подозревал, что разговаривает прозой).

Мальчики любили навещать в Нескучном заброшенные гроты, ротонды, павильоны и почерневшие статуи, будто всеми позабытые среди сугробов и кустарника. Сиротливые остатки старомосковского паркового зодчества, сильно пострадавшие от превратностей последних лет, трогали мальчиков своей грустью, загадочностью, беззащитностью. На их стройных колоннах, классически покатых плечах, или в павильонных окнах медленно гасли отсветы малиновых закатов. Потом статуи и ротонды одевались в прозрачно-синие шелка сумеречных теней, зябко в них кутались, как старомодные дамы в нетопленых гостиных... Легкий снежок и зимняя мгла глушили лишние звуки и убирали из парка немногочисленных, и все-таки лишних попутчиков, пока мальчики не оставались одни, наедине друг с другом.

Две пары лыж шуршали согласно, ни души не было вокруг и наступал для Рони и Геры час мужской беседы о тайном, задушевном: кто чем дышит, у кого что в памяти, какие родительские или семейные секреты надлежит уберечь от всего мира, паче же — кому отдано сердце и каковы виды на ответ! Тут уж обсуждалось все! Тончайшему анализу подвергался каждый шаг, слово или поступок избранницы, взвешивались шансы и готовились встречные шаги, слова и поступки. Обсуждались приемы тактики наступательной, а то и оборонительной, коли возникала угроза соперничества с каким-нибудь видным старшеклассником за сердце избранницы!

Уже на полпути школьного бытия, на пороге возраста любви, оба друга решили внести в эту тонкую область элементы порядка и классификации.