Господа гусары, молчать!

Одним рывком он стащил с нее свитер и футболку, бросил в угол, расстегнул джинсы и стянул до колен вместе с колготками. Потом развернул лицом к большому зеркалу, и ее взгляд встретился с глазами его двойника. Алена была ниже на полголовы, но, откинув голову Стасу на плечо, чувствовала шеей, мочкой уха его горячее дыхание.

Одной рукой он освободил ее грудь от чашечки лифчика — тонкого, прозрачного, цвета топленых сливок. Темная ареола испуганно сжалась, сосок съежился, как от мороза. Обхватив грудь ладонью, Стас большим пальцем поглаживал сосок, наблюдая за выражением лица Алены в зеркале. Вторая рука опустилась по животу, пробралась под резинку таких же прозрачных трусиков. Два пальца нетерпеливо раздвинули сомкнутые губы, легко проскользнули вовнутрь — так, что клитор оказался плотно прижатым ладонью. Насмешливо прищуренные глаза в зеркале спрашивали: «Ну, что ты на это скажешь?»

От разлившегося по всему телу жара стало трудно дышать. Откуда-то с дальней границы вселенной такой же насмешливый голос сказал: «Мироздание тебя услышало, Туманова. Сейчас он трахнет тебя разок, прямо здесь, у двери, впечатав в стену, и выставит под зад коленом. Only sex, ничего личного… ничего лишнего».

Убрав руку, Стас нагнулся, расстегнул молнии ее сапог, посмотрел на нее снизу вверх, и Алена вдруг поняла: это… змея обоюдоострая. У него была такая же ломка! Вот только он к ней ни за что не пришел бы.

Она улыбнулась — дерзко, с вызовом. Стас снял с нее сапоги, джинсы, подхватил на руки. В бедро уперлась твердая выпуклость под грубой тканью. В спальне он опустил ее на неубранную постель, пропитанную терпким запахом мужского тела, и пробормотал себе под нос, сражаясь с пуговицами на шортах:

— Черт бы тебя побрал, Алена!

12

Она спала, свернувшись комочком, тихо посапывая. Как маленький зверек. Теплая, мягкая кошка. Стас осторожно вытащил затекшую руку из-под ее головы. Алена пробормотала что-то, повернулась на другой бок.

Ни для одной женщины, кроме нее, он не был первым. Ни одна не засыпала вот так рядом с ним, прижавшись доверчиво. И она нисколько не обманула его вздернутым упрямо подбородком, когда оттолкнула и закрыла дверь на ключ. Хотя на секунду Стас испугался, что она уйдет. Так было бы лучше — но он испугался. «Только секса» ей было мало, но она ни за что бы в этом не призналась. Как и он. Хотя… Алена тоже это поняла. Он видел это по ее глазам, по ее улыбке.

Было бы лучше, если б она ушла. Теперь все, поздно. Отдирать придется с мясом и с кровью. А ведь придется. Рано или поздно — придется. Это только в романах шлюхи выходят замуж за лордов и живут с ними долго и счастливо. А про таких, как он, и романов-то не пишут. Кто будет о них читать? В реальности все грубо и просто. Нет у них никакого будущего. У них и настоящего-то нет. Carpe diem — лови момент. Сегодня. Сейчас. Потому что завтра может уже и не быть.

Стас никак не мог уснуть. И не только потому, что выспался днем. Мысли, мысли — лихорадочные обрывки, ни одну не додумать до конца. Тягостное чувство, как будто вышел в открытый космос. Ледяная пустота отчаяния, в которую засасывает со свистом, и ничем ее не заполнить. Еще несколько часов — и утро. С ней. А потом — его обычная жизнь. Днем — Кристина, которая никогда не снимает корсет, пряча шрамы от операций. Даже с ним. Вечером — клуб. Крысиные гонки, беличье колесо.

Чем она может стать для него? Отдушиной? Глотком свежего воздуха? А он для нее? Вот то-то и оно, что ничем. Только секса ей будет мало. А больше ничего он дать ей не может. Все или ничего? Нет… Хоть что-то, которое на время станет всем.

Он задремал и проснулся от странного ощущения, похожего на щекотку. Алена смотрела на него, приподнявшись на локте и подперев голову рукой. Растрепанная, розовая со сна, на щеке след от смявшейся наволочки.

— Привет! — сказала она и легко провела пальцами по его отросшей щетине.

Стас поймал их губами, перехватил зубами, и она засмеялась. И столько неподдельной радости было в этом смехе, что ему снова, как и ночью, стало не по себе.

Что я делаю — с ней, с собой?

Он потянулся к тумбочке за телефоном, не нашел, вспомнил, что оставил в кармане шортов. Встал — и всей кожей почувствовал ее взгляд. Сколько женщин смотрело на него каждый день, год за годом. Они жадно разглядывали каждую выпуклость-впадинку-складочку, хотели его, представляли, как он берет их, грубо, властно или наоборот — мягко и нежно. Но ни один взгляд не был настолько осязаемым, волнующим. И обычный утренний стояк, в котором чувственного было не больше, чем в рабочем, вдруг наполнился таким диким желанием, что в глазах потемнело. Как будто сердце вдруг провалилось в самый низ живота и пульсировало там мелко, сгоняя в член кровь со всего тела.

— Половина девятого, — сказал он, добравшись до телефона. — Похоже, ты опоздала.

— Плевать! — фыркнула Алена. — Вообще не пойду.

— Ну, так не пойдет. Секс — дело хорошее, но не стоит того, чтобы ради него рушить всю свою жизнь.

— Не всю. Только сегодня. Или ты торопишься? — она поймала его ногами в кольцо и подтащила к кровати.