Господа гусары, молчать!

Ей показалось, что он репетировал эти слова не один раз — уж слишком гладко все прозвучало. Обдуманно. Хотя… совсем недавно она спросила, где он танцует, и услышала какую-то невнятную отговорку.

Господи, стриптизер… А ведь можно было бы предположить, вполне. Эта его особая ленивая грация, в каждом движении, такая… демонстративная. В нем было что-то остро, вызывающе сексуальное. Аура, флер. То, на что невозможно не отозваться.

И что теперь с этим делать?

Алена закрыла лицо руками. Не плакала, нет. Это действительно был шок. Как будто сидела на морозе, пока не перестала что-то чувствовать. Сколько времени прошло? Из оцепенения вырвал телефонный звонок. Светка.

— Аленчик, ты уже переехала?

— Да, — с трудом ответила пересохшим шершавым языком. — Приезжай.

— Прямо сейчас?

— Да. Если сможешь вина где урвать, будет здорово.

— Пооонял, — чуть растерянно протянула Светка и отключилась.

И действительно приехала с бутылкой сухого. Выслушала. Залпом выпила полбокала.

— Мда… — взъерошила свои короткие жесткие волосы. — И что? Пойдешь?

— Свет…

— А что? Ну стриптизер. Красиво, эротично. Необычно. Не порноактер же. И не проститут.

— Ты думаешь? — усмехнулась Алена.

— Да я тебя умоляю, — расхохоталась Света. — С чего вдруг сразу? Они там даже не догола раздеваются. Пошла бы ты с ним на пляж — тебя бы смутило, что он в трусах и на него всякие бабы пялятся? Слушай, а он что, правда так хорош? Ну, в смысле?..

Алена сердито зашипела.

— Ну так тем более! Такое на дороге не валяется. Прикинь, его хотят все бабы, а он твой! Да я бы от одной только мысли кончила. Хочешь, с тобой пойду?

Они со Светой допили бутылку, и когда та уехала домой, Алене показалось, что все действительно не так страшно. Потом она снова засомневалась. И снова решила, что можно взглянуть. И так почти всю ночь — как на качелях. Заснула только к утру, так ничего и не решив. Зато проснулась, представила себя без него — и такая тоска затопила. Как будто снова шла от академии до Лавры.

Взяла телефон, перекинула несколько раз из руки в руку, решаясь. Написала сообщение: «Куда и когда?»

В ответ тишина. Долго-долго-долго. Наконец телефон пискнул.

Карта с отмеченным адресом и приписка: «В девять. Подойдешь к служебному входу, наберешь, я выйду».

18

Стас делал вид, что спит, а сам из-под руки наблюдал, как Алена тихо ходит по комнате, достает одежду из шкафа. Шум воды в ванной, свист чайника на кухне. Наконец хлопнула дверь, все стихло. Он полежал еще немного и тоже встал. Хотя за последние ночи в общей сложности не спал и семи часов. Но энергия так и перла, словно с Аленой он не тратил ее, а наоборот заряжался — как от аккумулятора.

В холодильнике обнаружилась пустыня Гоби. Два яйца, пучок салата и помидор. Пришлось одеться и выйти в магазин. Хорошо, что запасной ключ висел на гвоздике. А когда возвращался, заверещал телефон.

Карпов! Совсем рехнулся, что ли? Или в ночниках никогда не работал? Не дай бог опять начнет просить, чтобы устроил ему личную жизнь.

— Привет, не разбудил? — голос Ивана звучал без тени сомнения, что в половине девятого человек, который обычно возвращается домой ближе к утру, должен быть уже на ногах.

— Разбудил, — Стас сочно зевнул. — И что?

— Извини, — сожаления в голосе тоже не обнаружилось. — Хотел тебя попросить об одолжении.

Да кто бы сомневался!

— Ну так проси, раз хотел.

— Можно к вам с Лизкой прийти? В клуб?

— Она знает? — неприятно поразился Стас.

По большому счету, ему было глубоко наплевать, даже заявись полюбоваться на него весь класс. И вся школа. Вместе с учителями и директором. Но у Байкаловой была сестричка-истеричка — подружка Алены. И это было уже неприятно.

— Нет, я не говорил.

— Вот и не говори пока. Приходите. Только не сегодня. На неделе. Позвони. Я еще не знаю, когда выходной буду.

— Спасибо, Стас. В долгу не останусь.

Да конечно. Пригласишь опять на свой балет. Век не видал, и нафиг надо.

Нарисовалась неслабая такая проблема. Притащатся они, и будет для Байкаловой сюрприз. И вряд ли удержится, чтобы с сестрой не поделиться. Даже если они на ножах. А дальше все очевидно. Алена будет знать через пять минут. И есть, как говорят в Одессе, две большие разницы, от кого ей станет известно о его трудовом поприще.

Ситуация сложилась патовая. Сказать Алене самому — немалая вероятность больше ее никогда не увидеть. Не сказать — вероятность того же самого, но на порядок выше. Казалось бы, выбор из двух зол очевиден. Вот только как заставить ее задать вопрос о его работе снова, если один раз уже дал понять недвусмысленно: спрашивать об этом не стоит? Не лепить же в лоб: «А знаешь, Ален, я вообще-то стриптизер. Что скажешь?»

Значит, надо как-то ее на вопрос спровоцировать.

Закидывая продукты в холодильник, готовя завтрак, Стас мысленно прокручивал различные варианты: если она скажет так, то я так, а если она так, то я вот так. Отрепетировал каждый раз по двадцать.