Господа гусары, молчать!

Ненужные мысли и так время от времени навещали, несмотря на то, что она гнала их пинками. Например, о том, что стриптиз — это, вроде, не пожизненная каторга. Если встанет вопрос ребром: работа или их будущее — неужели Стас выберет возможность раздеваться на сцене перед кучей теток? Ну да, за это неплохо платят, он умеет это делать, ему это нравится. Но неужели она значит для него меньше? Алена не собиралась ставить ему ультиматумы и заставлять выбирать. Но сама возможность такой альтернативы действительно напрягала, и поэтому она старалась об этом не думать.

То, что сложилось между ними, особенно после поездки за границу, напоминало хрупкий комнатный цветок, который стараешься оберегать от всего — сквозняков, яркого солнца и кота, норовящего обожрать листья. От одной мысли о Стасе у Алены становилось тепло на душе, жарко в животе, но по спине нет нет да и пробегал холодок нехороших предчувствий.

Она подошла к дому, где прожила восемнадцать лет и от которого успела отвыкнуть за несколько месяцев так, что он стал почти чужим. Прошла мимо припаркованного у парадной синего «Соляриса», усмехнулась: везде лярвы. Теперь она замечала их повсюду, как будто полгорода ездило только на таких машинах. Достала телефон, посмотрела на экран. Без двух минут четыре. Ну что, вдохнуть поглубже и вперед, на амбразуры. Как говорится, поцелуй с утра лягушку, и ничего хуже сегодня уже не произойдет.

В лифте вдруг накатила тоска, да такая острая, что слезы навернулись.

Что за фигня вообще творится? Может, от таблеток? Да нет, не те там гормоны, чтобы крышу сносило.

Глядя в висящее на стене лифта зеркало, Алена стерла под глазом крошечный потек туши, машинально достала из сумки ключи от квартиры и удивилась. И тому, что они до сих пор там валяются, и тому, что рука сама за ними потянулась. Может, лучше позвонить? Да ладно, раз уж достала.

Она подошла к двери, открыла замок, вошла в прихожую. И снова затопило той же тоской, даже еще сильнее. Развернуться, убежать, пока не поздно. Выбросить ключи, стереть телефон матери в записной книжке и никогда ее больше не видеть.

— Привет-привет, — вид такой, как будто только с постели встала. Кимоно, волосы растрепаны, макияж размазался. — Ну проходи.

Алена, даже не сняв туфли, прошла в сторону кухни и застыла в дверях. Внутри все оборвалось.

За столом сидел, кусая губы, Стас — красный, как рак, кулаки на коленях сжаты, костяшки пальцев побелели. Недопитая чашка кофе рядом.

— А, познакомьтесь, — мать махнула рукой, закуривая сигарету, хотя раньше никогда не делала этого в квартире. — Это Стас, это Алена. Хотя… вы же знакомы, так?

Тишина давила, как надгробная плита. Только часы на стене звонко цокали стрелками, отсчитывая секунды.

— Ну, — ее лицо расцвело дьявольской торжествующей улыбкой, — ты сам расскажешь, Стасик, или мне?

Он встал резко, но мать подошла вплотную, посмотрела снизу вверх.

— Сядь! — приказала она, таким тоном, что Стас безропотно опустился обратно на стул.

— Твой мальчик, Аленушка, трус, — мать обернулся к ней. — Жалкий трус. Странно даже, что он не побоялся сказать, чем занимается. Хотя… наверняка знал, что тебе понравится. Но я сомневаюсь, что о второй своей работе рассказал.

— Инна, прекрати!

Инна? Прекрати?

У Алены даже рот приоткрылся от изумления. Правда лежала рядышком — как огромная скользкая рыба, свесив со стола хвост. Но она не могла поверить. Не хотела верить.

Стас — и ее мать?! Нет, только не это!

— Рот закрой, слон влетит, — усмехнулась та. — Да, моя девочка, Стасик исправно трахает меня вот уже пять лет. Почти каждую неделю. За денежки, причем немалые. Он, конечно, их стоит, думаю, ты со мной согласишься. Хотя тебе он, наверно, обходится бесплатно. Преимущество молодости и красоты, что поделаешь. Впрочем, он и молодых девок дерет не за просто так. Ты же знаешь, какие в этом клубе порядке, не дают увезти мальчика домой и трахнуть от души. Вот и приходится в трусы бумажку с телефоном пихать вместе с чаевыми. Ты спроси, сколько у него таких, как я. Очень плотный график. Странно, что ты в него вписываешься. И странно, что у него на тебя сил хватает. Наверно, сосешь качественно. Ему-то как раз этого не хватает, кто будет делать минет проституту.

Стас снова встал, оттолкнул мать, которая так и стояла перед ним, и вышел — Алена едва успела отскочить.

— Счастливо, Стасик, — крикнула мать ему вслед. — Я тебе позвоню насчет следующего раза.

Входная дверь хлопнула.

— Я, пожалуй, тоже пойду, — сказала Алена, с трудом переведя дыхание. — Ты уже все сказала.

— Ты так думаешь? — мать стряхнула пепел с сигареты в чашку и захохотала, запрокинув голову: горло противно задергалось. — Ты присядь, в ногах правды нет. Думаешь, он просто так сдрыснул? Знал, о чем дальше речь пойдет.

— Да куда уж хуже-то, — Алена села на стул, с которого встал Стас. Слезы просились на выход, но она держалась. Еще только не хватало разрыдаться перед ней!

— Ты так думаешь? А если я тебе скажу, что два года назад он трахнул тебя только потому, что я ему заплатила?

— Что?! — губы словно замерзли, в глазах потемнело.