Господа офицеры

«Имеет, — подумал Андрей, — тем более что он, похоже, тоже меня признал. Хорошо, что у него хватило ума не показать этого. Нужно будет предложить парнишке уйти в побег вместе со мной. Не дело великому князю сидеть в турецком плену, может очень некрасиво получиться… М-да, уйти… А как? Ума не приложу, как мне самому отсюда удрать, а ведь пора. Засиделся я за колючей проволокой».

Мысли о побеге из плена были вторым направлением раздумий штабс-капитана. Они не оставляли Андрея Левченко ни на час. Один раз он уже пытался бежать, но был пойман. Не повезло. Пришла пора предпринять вторую попытку. Правда, если его поймают вторично, он так легко — десятью сутками карцера на хлебе и воде — не отделается. Могут ведь и расстрелять. Но… Кто не рискует, тот шампанского не пьет, а у него просто сил нет сидеть тут, как сыч в дупле, покуда его боевые товарищи сражаются с врагом.

Закат еще не погас, по тихой спокойной воде озера Ван еще бежали оранжевые отблески, а на восточной стороне лилового небосклона уже рассыпались крупные звезды. Ночная темнота подкрадывалась на мягких лапах, беззвучно, как кошка.

Из-за угла барака к Андрею, крадучись, приближалась темная фигура. Штабс-капитан Левченко отшвырнул окурок, вспыхнувший россыпью искр, поднялся на ноги: это еще кого черт принес на ночь глядя?

Так… Среднего возраста турок с нашивками унтер-офицера, или как это у них в армии называется? И чего ему потребно от русского военнопленного?

— Эфенди, выслушайте меня, — по-русски и практически без акцента произнес турок. — Только, прошу вас, отвечайте тихо, чтобы нас никто не услышал.

— Ну, говори, — пожал плечами Левченко.

— Мне, эфенди офицер, эта идиотская война не нужна. Мобилизовали меня насильно, а вообще-то я бывший русский подданный. У меня была прекрасная кофейня в Сухуме, совсем рядом с морем, сейчас там двоюродный брат заправляет. Но дернул меня шайтан отправиться в Стамбул по торговым делам аккурат в конце июля прошлого года! А первого августа и началось… Меня ведь чуть в тюрьму не посадили. А потом вот служить заставили, а я не хочу с русскими воевать, я от русских ничего, кроме добра, не видел. Дай, думаю, тоже отплачу кому-нибудь из храбрых русских офицеров добром!

— Первому попавшемуся? — недоверчиво поинтересовался Левченко.

— Ну да! Сидел бы здесь кто другой, я бы к нему подошел. Вы хотите бежать отсюда, эфенди? Я в состоянии помочь с побегом.

«Провокация? Ловушка? — подумал Андрей Левченко и тут же оборвал себя: — Да кто я такой, чтобы ставить на меня ловушки и устраивать провокации? Пехотный штабс-капитан, каких в русской армии на пятачок пучок. Нет, турок не врет. Это шанс, предоставленный самой судьбой, только вот…»

— Помочь ты собираешься не даром? — спросил он вслух.

— Конечно. Я рассчитываю на вознаграждение.

— Тогда тебе нужен кто-то другой, — с сожалением сказал Андрей, уверившись, что турок действительно не врет, а попросту озабочен корыстью. — Мне тебя вознаградить нечем.

— Эфенди, но ведь в России вы располагаете средствами?

— Так то в России…

— Если эфенди сумеет с моей помощью бежать, пусть в России перечислит моему двоюродному брату пятьсот рублей! Я дам сухумский адрес. Я знаю русских офицеров, я уверен — эфенди не обманет бедного турка. И пусть эфенди поклянется, что замолвит за меня словечко, когда я дезертирую и проберусь домой, в Сухум.

«Ай да лисица! — радостно подумал Левченко, полной грудью вдохнув вечерний воздух. — Конечно, ему выгодно, чтобы, в случае удачи, деньги оказались у брата. Тогда тут уличить его в пособничестве практически невозможно. Затем он переходит линию фронта, сдается… И оказывается в чистом выигрыше! Еще и медальку получит за помощь русскому офицеру. Риск для него минимальный, а куш солидный. Точно, не врет! Эка мне подфартило, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!»

— Договорились, — довольно сказал Андрей и сразу же подумал о незадачливом юном поклоннике своей сестры. — А если я перечислю твоему брату тысячу рублей… Двоим можно?

Турок замялся:

— Я… Я подумаю. Можно, наверное. Но нашу шинель я смогу раздобыть только одну. Еще я дам вам немного продуктов, бутыль чачи — в горах холодно.

— А оружие? — Левченко решил, что, если турок согласится дать ему оружие, исчезнут последние сомнения в искренности нежданного помощника.

— Пистолет я смогу вам дать. Тоже только один. «Парабеллум» с полной обоймой. Так вы согласны, эфенди? Если да, то не стоит тянуть, сегодня ночью я в карауле. И не говорите своим товарищам о предстоящем побеге, когда ваше исчезновение будет обнаружено, их непременно допросят. Они, пусть неумышленно, могут выдать меня, и тогда мне непоздоровится.

Левченко кивнул, отметив краешком сознания, что чуть в стороне, у кухонного барака, мелькнула какая-то неясная тень. Или показалось в свете луны?

16

— Так, значит, говоришь, великого князя похитили черкесы? — поручик Голицын задумчиво смотрел на Бестемьянова.