Господин Изобретатель. Часть I (СИ)

— Я служу в модной лавке в Гостином дворе, — взяв меня под руку, защебетала девушка, — а сегодня хозяина в лавке не было, и я с подругами задержалась вечером попить чаю с конфектами по случаю дня ангела одной из наших девушек. Засиделись допоздна, а когда я вышла, то вижу что полиция ловит на Невском этих…ну, вы понимаете, падших женщин. И задерживают всех молодых женщин без кавалеров и ведут в участок. Потом, конечно, выяснится что я ни при чем, но хозяину придет бумага из участка, чтобы он подтвердил нравственность такой — то, а зачем это мне, уволить запросто могут.

Да, подумал я, действительно, облава на «прости господи»: их много было на Невском вечером и мне как — то уже приходилось отказываться от настырных приглашений «отдохнуть в приятном обществе». В столице были бордели на все вкусы, где провести ночь стоило от рубля до четвертного, были и вызовы «на дом», но все женщины «облегченного поведения» должны были иметь так называемые «Заменительные билеты» с медосмотрами и отметками врачей, и я видел, что полиция действительно задерживает некоторых подозрительных, по мнению городовых, женщин и отпускает, если они предъявляют маленькую книжечку.

— Мне рядом, на Гороховую, — раздался голос девушки.

А вдруг она террористка и прячется от полиции, впрочем, вряд ли, — думал я, — что же Гороховая буквально в двух шагах, а в доме номер 2, насколько я помню, помещалось Охранное отделение[1], а потом ЧК. Но, до дома номер 2 мы не дошли и, свернув с Невского налево, в переулок, прошли какими — то дворами — колодцами явно в расположение черных ходов на лестницы доходных домов. Зря я сюда сунулся, чертов рыцарь Айвенго, все, прощаюсь и до «Астории». Сашка тоже как — то напугался и замолк, от жара внизу живота не осталось и следа, я позвал его — ни гу — гу, затаился. Наконец, мы подошли к какому — то выходу черной лестницы во внутренний двор и девушка сообщила:

— Вот здесь я и живу, — мило оскалив зубки, сказала моя «фея», — приглашаю вас на чашку чая.

И как в тебя еще чай входит после чайных посиделок, подумал я, а вслух произнес:

— Спокойной ночи, милая барышня, — и сделал попытку развернуться и уйти, но не тут — то было…

— Как, и ко мне подняться не хотите, а жаль, была бы незабываемая ночь, — разочарованно произнесла обольстительница. Все же «прости господи», подумал я …

Тут у мне железной хваткой сдавили руки и к носу и рту прижали тряпку.

— Эфир[2]! — возникло в голове и затем сознание отключилось.

Очнулся я привязанным за руки к спинке железной кровати и за ноги к ее изножью, распятый и голый до пояса, даже перчатки сняли, гады. Зато в рот вставили кляп. На мне одни исподние штаны — и на том спасибо. В голове гудело, изображение в глазах расплывалось, хотя я чувствовал, что очки на месте.

Потом глаза сфокусировались и я разглядел сидящего у стола человека. Что — то в нем было знакомое, хотя лицо его было плохо освещено лампой под дешевым абажуром. Я немного огляделся по сторонам, насколько позволяла моя неудобная поза. Крохотная мансардная каморка под крышей доходного дома, такие обычно снимают студенты, стены оклеены дешевыми грязноватыми обоями, минимум мебели: стол, платяной шкаф, два стула и большая железная кровать с никелированными шарами. Пожалуй и все, кроме умывальника, где в таз наливает воду какой — то шкафообразный и звероподобный мужчина в жилетке и цветной рубахе с закатанными рукавами.

— Семен, — послышался голос того, кто сидел за столом, — обожди за дверью, мы пока поговорим с господином. Да посмотри, нет ли кого на лестнице и не вернулись ли соседи. Брось ты наливать воду, он вроде очухался.

Семен вышел за дверь. Голос говорившего показался мне знакомым, вернее акцент. Ба! Да это давешний англичанин. Вот тебе и номер, заманили, а теперь выходит, пытать будут… Ладно я покочевряжусь для вида, потом соглашусь поговорить с дедом о выплате неустойки этому Перкину, пусть он сам станет пурпурным. А там видно будет, как дело повернется, может, сбегу…

— Вижу, что вы меня узнали, дорогой Александр Павлович, — елейным голосом проговорил дипломат — разбойник, — думаете, речь пойдет о патентном праве на краситель? Нет, дорогой мой, ошибаетесь (а ведь он чисто и правильно говорит по — русски, легкий акцент можно принять за прибалтийский, то есть остзейский). Речь будет о другом красителе, который почему — то взрывается и который сейчас испытывает штабс — капитан Панпушко. А также о том препарате, что лечит больных в клинике Военно — медицинской Академии у профессора Субботина. Мы давно следим за вашими успехами, только близко познакомится не приходилось, вот и в поезде не удалось, пришлось действовать старым, но действенным методом.