Господин Изобретатель. Часть I (СИ)

— А вы хорошо держались, господин изобретатель, — усмехнулся подполковник, — не соблазнились титулом, домиком и деньгами, не вымаливали пощаду. А по поводу романтического знакомства у Гостиного, как только шпионская шайка поняла, что рыбка не хочет брать приманку, они начали действовать. Девица давно уже связана со шпионской сетью Хопкинса, выполняет для него деликатные поручения, говорят и в постели хороша — иногда подрабатывает, скорее не из — за денег, а из любви к искусству. Впрочем, вы устали, вам выспаться надо, а уже час ночи. Я на вас смотрел из своего нового кабинета — прямо над аркой, где вы проходили со штабс — капитаном — так и подмывало сделать вам из окна ручкой. Мои люди вели вас от гостиницы и, как только поступил сигнал о том, что приманка заброшена, я собрался и поспешил за вами, благо, адрес был уже известен. Я был за стеной с двумя агентами резерва и все слышал и видел — вон отверстие — он показал куда — то, но я ничего не заметил, вахмистр и еще один агент были на крыше, два агента были на лестнице — следили, чтобы шпионам подмога не пришла, Семен, гори он в аду, просто их не заметил, они вовремя спрятались, когда он вышел из квартиры. Так что вам ничего не угрожало, все было под контролем, только химию я не предусмотрел, думал, вы сами подниметесь сюда, уснете и проснетесь связанным. Что это за снотворное было?

— Эфир — средство для ингаляционного наркоза, человек вдыхает его и отключается, — объяснил я, — известен как обезболивающее и наркотическое средство еще с конца 18 века, а получен вовсе в Средние века, наш Пирогов оперировал раненых под эфиром практически на позициях во время Восточной[7] войны.

— Сейчас вас проводят до «Астории» — тут буквально два шага, а я вас жду послезавтра в полдень в Главном штабе, только не берите с собой это, — Агеев пододвинул мне кобуру с Наганом. — Спокойной ночи!

[1] Это так, до 1898 г здесь было Губернское жандармское управление, которое затем переехало на Миллионную

[2] Средство для наркоза

[3] В Петербурге, столице империи, не было еще центральной сточной канализации, была только ливневая. Некоторые домохозяева норовили, конечно, в ливневую и отходы жизнедеятельности жильцов спустить, но это строго пресекалось. То, что вывозили ассенизаторы, сливалось на баржи с откидным дном — люком и вываливалось в Финский залив, верстах в 30–40 от города.

[4] Bloody fucking bullshit — грязное английское ругательство, табуированная лексика.

[5] То есть, «Ваше высокоблагородие» — обращение к капитанам (хотя и считавшимися обер — офицерами), и штаб — офицерам — подполковникам и полковникам.

[6] Смит энд Вессон — стандартный револьвер жандармского корпуса для унтер — офицеров, потом был заменен на несамовзводный Наган.

[7] Крымская война и оборона Севастополя. Крымской войну называли англичане, в Российской империи она была известна именно как Восточная (см. фундаментальный труд генерала от инфантерии Зайончковского в двух томах, который так и называется «Восточная война»). К сожалению, в современной Росии стало преобладать название «Крымская», будто и не было обороны монахами Соловецкого монастыря и не был отбит десант англо — французской эскадры у Петропавловска — Камчатского.

Глава 25. Испытания

С утра, как и договаривались, отправились на полигон: я, Панпушко и три унтера — его подчиненные. Мы с Панпушко уселись в пролетку, за нами ехали еще в большие телеги с тентами, каждую тащила пара битюгов[1].

Услышав, что ехать придется на Ржевский полигон, я приуныл: до вокзала, значит, потом поездом до Твери, потом по местной разболтанной дороги куда то в сторону Ржева, за день только в одну сторону доедем, а мне послезавтра надо быть в ВМА, на докладе по веществу СЦ. Не успею, отказаться что ли? Но меня успокоили: до Твери ехать не надо, Ржевский полигон — это от наименования реки и села Ржевки, в 8 верстах на северо — восток от Петербурга, вечером приедем обратно в столицу.

Полигон, хотя и назывался Главным полигоном ГАУ, производил унылое впечатление: кирпичные казематы только строились, бараки и службы располагались в дощатых сараях, которые казармами назвать было сложно. Сейчас их старательно красили в зеленую краску. На полигоне постоянно располагалась рота охраны и обслуживания полигона, а также учебная батарея из разнокалиберных орудий, Панпушко здесь хорошо знали, Командир роты пригласил к нему в домик, где его жена, весьма миловидная особа, напоила нас чаем с пирогами собственного изготовления. Унтеров команды Семена Васильевича тоже повели кормить в солдатскую столовую.

Наевшись, мы пошли на позицию, где были приготовлены к стрельбе два орудия, чуть поодаль возле свежеотрытого окопа с приличным бруствером стояли два стола и деревянные ящики — Семен Васильевич сказал, что там ручные бомбы. Ого, это уже становится интересно, побросаем гранаты!