Господин изобретатель

— Да любит у нас народ иностранное, а пурпур царьградские базилевсы императорским цветом почитали, на грамм краски несколько тысяч специальных ракушек уходило, поэтому очень дорогой была эта краска.

— Значит, ваше изобретение?

— Да, идея моя, а Генрих синтез краски сделал, химик он замечательный.

— И дальше что хотите сделать?

— Привилегию подать, а потом продать ее промышленнику, кто красками и тканями занимается. Вот тебе первому хочу предложить.

— И дорого возьмешь за сей привилей?

— Для тебя — недорого. 12 тысяч. Или много?

— И что с деньгами делать будешь? Деньги, чай, немалые. Или на мамзелек спустишь, да на кутежи? Братец твой, да мой Николаха охочи до таких дел оказались, еще и в картишки поигрывают, беса тешат.

— Нет, не на мамзелек и не на картишки, дед. На дело. Есть у меня идеи с химией — еще красители разные сделать лучше иностранных и на медицину — сделать лекарства, от болезней. Таких лекарств еще нет, а только в России они спасут миллионы жизней, на войне пригодятся, солдат раненых без рук-ног не оставят, помогут выздороветь и полноценными работниками, а не калеками к семьям вернуться.

— Что же, дело богоугодное, вижу — изменился ты очень, повзрослел не по годам и держишься смело, хвалю. Что же, торговаться не буду, ни к чему это между своими, дам я тебе денег. Только уговор — с другими своими открытиями сперва — ко мне. И поможешь красильное дело наладить у меня на заводе. Красильщики у меня свои, опытные, но с новой краской не работали, так что все надо им объяснить.

— Хорошо, это мы с Генрихом сделаем. Дед, только и у меня условие — помоги с привилегией. Эту для начала, можешь на себя оформить, если будут другие красители своего производства — тоже можешь на себя, но некоторые я попрошу оформить на себя, это еще не скоро, когда с лекарством разберемся.

Красильное дело с новыми красителями мы тебе поставим, только и испытательная лаборатория нужна, не все же Генриха сюда гонять у него своя аптека присмотра требует. Химиков тебе обучим, пусть ткани красят лучше привозных. Генрих посчитал, эта наша краска в десять раз дешевле привозной британской будет, а качеством лучше — вот, посмотри образцы, блеклая — это британская, красивая — наша.

— А почему так? Разбавляют краску англичане, что ли?

— Может и так, а может потому, что у нас другой путь синтеза исходного продукта, русский химик Зинин, ученик Бутлерова это открыл, а мы приспособили его реакцию к получению английской краски — вот тут в привилегии описан процесс, так что англичане придраться не могут, использован другой путь синтеза.

— Молодцы, что все предусмотрели!

— Дед, мы и испытания провели, та рубаха, что на мне, уже десять стирок самым плохим щелоковым мылом выдержала и не полиняла, и вреда от нее нет — Генрих спал на куске такой ткани, только полотняной, а не шелковой, да и я ношу — ничего не случилось.

— Ну просто не могу на тебя, Сашка, нарадоваться, спасибо, не подвел старика, хоть один вырос правильным, нашим, Степановским. Ну, кроме отца твоего, царствие ему небесное. Сегодня же пошлю управляющего — пусть положит на твое имя в банке 12 тысяч, а то, если наличными дам, маменька твоя быстро все спустит на шляпки-тряпки. Завтра сам в Департамент поеду с привилегией — у меня там ярыжка[15] прикормленный, сделает все как надо. И если что, сразу ко мне, да и просто так заезжай, поговорить. Дорогу ты теперь знаешь, рад буду внука увидеть, да еще такого дельного. Ну, прощай пока!

Мы обнялись с дедом и я отправился к Генриху.

Глава 7

Не все коту масленица или следствие ведут …не ЗнаТоКи, не Колобки, а дураки

Едва подъехал к аптеке, как навстречу выбежала Лиза.

— Уже приходили, тебя искали. Ивана отвезли в следственное отделение, говорят, что шелк — контрабандный, мол еще с времен отца припрятан, тогда не нашли, а сейчас Иван его решил продать. Царьградский-то ведь этот шелк, это мы знаем, что ты и Генрих покрасили обычный шелк и стал он "царьградским", а полиция вообразила, что это контрабанда, вот Иван в тюрьме, лавка опечатана, а шелк изъяли.

— Постой, так Иван сказал, что шелк еще красят, он и расплатиться обещал, когда продаст. И кто меня искал, неужели, полиция или, не дай Бог, жандармы?

— Обманул, значит, Иван, шелк уже покрашен и пошел в продажу, тут полиция и набежала, — сказала Лиза. — За Иваном приезжали чины московского уголовного сыска. А искала тебя маменька, чтобы ты Ивана выручал.

Не дав экипажу уехать, я поехал как можно скорее обратно к деду. Дорогой размышлял: