Господин мертвец

…Обезьяна-оборотень, в очередной раз избежавшая поимки, спрыгнула с виноградной лозы, растущей над фонтаном Застенчивого Экспериментатора. В результате невеста, ее сестра и одна из ее престарелых родственниц опрометью понесли по лестнице, растеряв всю величественность. Жених, шедший в нескольких шагах позади своей избранницы, получил серьезные травмы. Он наступил на одну из своих длинных фалд, в результате чего потерял равновесие на лестнице, прокатился кубарем по более чем сотне ступеней и несколько раз ударился головой.

Не менее трагический инцидент произошел с пекарем из Фрост Хив, который прыгнул с крыши своей пекарни, спасаясь от убийцы. Несчастный разбился насмерть. В тот момент, когда полицейские детективы явились в пекарню в поисках улик, осиротевшее дрожжевое тесто все еще поднималось. Но никогда больше сильные руки его создателя не прикоснутся к этому чуду кулинарии, не замесят его и не выпекут ни одной булочки…

Не могу сказать, что я так уж горевал по пекарю. Может быть, если б я столкнулся на похоронах с его миленькой, убитой горем дочкой, все обернулось бы совершенно иначе. Я попытался бы утешить эту хорошенькую, горько рыдающую мисс, и все закончилось бы сексом на полу засыпанной мукой пекарни. Она бы задрала юбку и уселась на мой колышек, ругаясь и рыча от ярости — так, будто ее яростные проклятия способны победить саму смерть. Возможно, это уменьшило бы ее печаль… во всяком случае, так я себе воображал. Другой вопрос: кто будет делать пахту и пончики — теперь, когда пекарь так скоропостижно нас покинул?

…Воинственно настроенные горожане выходят на улицы с бейсбольными битами, ножницами, шпагами, трезубцами и саблями. Они надеются повстречать оборотня-убийцу и разделаться с ним. Многие полагают, что обезьяна-оборотень— инопланетный пришелец, шпион неизвестной цивилизации, имеющей целью захватить Землю. Местные виджиланте[22]носят при себе спелые бананы, надеясь приманить кровожадную тварь и покончить с ней…

Как любой опытный повар, я занимался готовкой, не сосредотачивая все свое внимание на одной только плите. У меня оставалось время на другие дела. В настоящий момент я жарил лук, хотя и не пребывал на кухне во плоти.

— Что готовишь? — спросил Дан. — Что ты делаешь с луком?

— Картофель «лионез», — отозвался я. Поскольку мы с Даном работаем в разные смены в одном и том же ресторане, мы редко обитаем в нашей комнате одновременно. Но сегодня именно так и случилось. Меня удивила его нервозность. Какой-то он был дерганый… Впрочем, Дан быстро успокоился, когда я втянул его в дискуссию о карамелизации лука. Мы долго обсуждали, как важно довести лук до определенного состояния твердости и не ворошить полупрозрачные ленточки, похожие на белесых червячков, до тех пор, пока они не вступят в свои собственные интимные и только им понятные отношения с кипящим маслом. Истинный повар живо улавливает совершенно определенное состояние коричневатости, которое приобретает на сковороде готовый и пригодный к употреблению лук. Не менее и не более — в ином случае едок не увидит этой чудесной трансформации — превращения твердой, вызывающей слезы луковицы в шелковистую, сладкую овощную конфетку.

— Триумф карамелизации! — сказали мы в унисон, но не стали стукаться кулаками, как делаем обычно, встречаясь лицом к лицу.