Господин посол

— По окончании интервью вы, конечно, приведёте в порядок свои записи. Вы должны показать нам их окончательную редакцию, а мы утвердим её или не утвердим. Плёнку сохраним в качестве вещественного доказательства, пока интервью не будет опубликовано. В конце беседы вы скажете в микрофон, что запись окончена. Таким образом мы установим тождество магнитофонной записи и вашего репортажа.

Годкин улыбнулся.

— Я вижу, вы мне не доверяете…

— Я никому не доверяю, — ответил Валенсия. — Иногда даже себе.

Ровно в четыре часа Мигель Барриос появился в гостиной. Присутствовавшие офицеры вытянулись, отдали честь и вышли. Увидев высокую, тощую, как у Дон-Кихота, фигуру Барриоса, его длинную чёрную бороду и нездоровый желтоватый цвет лица, Годкин спросил себя, почему большинство латиноамериканских политических деятелей походят либо на Боливара, либо на Христа.

Барриос протянул руку, Годкин пожал её, пробормотав обычные в этих случаях слова. Усевшись в кресло, вождь повстанцев сказал, отчётливо и значительно произнося каждый слог:

— Насколько я понимаю, у вас заготовлены вопросы…

Валенсия взглянул на американца, и тот поспешил ответить:

— Нет, генерал. Мне кажется, интервью удастся лучше, если будет носить непринуждённый характер. Но, разумеется, я заранее продумал, о чём буду вас спрашивать.

— А я — что вам отвечать. Тогда начнём.

Годкин приготовил магнитофон к записи.

— Говорит Уильям Билл Годкин, корреспондент Амальгамэйтед Пресс. Я в штаб-квартире революционных сил Сакраменто в Соледад-дель-Мар, где собираюсь взять интервью у генерала Мигеля Барриоса. Сейчас четыре часа десять минут, 18 октября 1959 года. — Билл поставил магнитофон на столик между собой и генералом. — Генерал Барриос, какова цель вашей революции?

— Я нахожу этот вопрос риторическим, господин журналист. Однако отвечу на него. Наша цель абсолютно ясна: свергнуть нынешнее правительство и создать народное правительство, способное обеспечить в республике Сакраменто социальную справедливость и прогресс.

— Намеревается ли революционное правительство последовать примеру Кубы?

— Мы считаем кубинцев своими друзьями и союзниками, но не хотим зависимости ни от Кубы, ни от любой другой страны. Мы стремимся к подлинному самоопределению нашей нации, которого Сакраменто до сих пор не знало.

— Значит, вы надеетесь восстановить у себя на родине демократию?

Барриос сложил как для молитвы свои длинные бледные пальцы.

— Восстановить — не то слово, мистер Годкин. Нельзя восстановить то, чего никогда не было.

— Хорошо, тогда скажем — установить…

— Да, мы хотим для Сакраменто демократии, о которой говорил Линкольн: демократии народа, для народа и установленной народом. Но я должен предупредить американскую печать и печать других стран, что нас не интересует лексическое и научное определение термина «демократия». Мы стремимся прежде всего к достижению экономической демократии, без которой не может существовать социальная и политическая демократия.

Крутилась лента. Валенсия курил, пуская дым с видом человека, который считает этот разговор пустой тратой времени. Сидя рядом с Годкиным, Пабло огрызком карандаша что-то набрасывал на листе бумаги.

— Какова будет позиция вашего правительства по отношению к американским компаниям? — спросил журналист.

Барриос кашлянул, и лицо Валенсии сразу стало непроницаемым. Пабло поднял голову.

— Придёт время, её узнают и сами компании и весь мир, — ответил генерал.

— Намерено ли революционное правительство немедленно провести аграрную реформу?

— Разумеется.

— Какую именно?

— И здесь нас не интересует научная терминология. Постараемся провести реформу, которая даст стране самые положительные и быстрые результаты. В общем, сделаем то, что сочтём лучшим для народа.

— Можете ли вы сказать, что вы понимаете под словом «народ»?

Выпрямившись, Барриос мельком посмотрел на Валенсию и только потом ответил:

— Считаю этот вопрос несерьёзным, поэтому не буду терять на него время.

Годкин не поборол искушения взглянуть на Пабло: лицо Ортеги оставалось бесстрастным.

— Надеется ли революционное правительство на немедленное его признание другими странами Американского континента? Как генерал объясняет исчезновение доктора Леонардо Гриса? Что он думает о Фиделе Кастро?

На эти вопросы Барриос ответил с педантичностью школьного учителя. Впрочем, на какое-то мгновение он замешкался, подбирая нужное слово, Пабло попытался ему помочь, но тут вмешался Валенсия:

— Генерал не нуждается в опекунах.

— И я тоже! — парировал Ортега.

Потом Годкин спросил, пойдёт ли революционное правительство на соглашение с буржуазией, чтобы избежать кровопролития, и будет ли положена в основу такого соглашения немедленная отставка Хувентино Карреры.

— Мой ответ будет простым: нет! Наша победа близка, и мы не пойдём на сделки с кем бы то ни было. Через несколько недель, а то и дней мы вступим в Серро-Эрмосо. Уже почти вся страна в наших руках!

— Собираетесь ли вы поддерживать добрососедские отношения с Соединёнными Штатами?

— Не только с Соединёнными Штатами, но и со всеми государствами западного и восточного полушарий.