Господин с кошкой

Он подошел к какой-то тетке:

— Мамаша, а где тут у вас церковь?

— А церкви-то у нас нету, сынок! — И пошла по своим делам.

Остановил другую:

— Бабушка, церковь где?

— Церковь? Какая такая церковь? Никакой церкви!

Интересные дела.

Но недаром мой знакомый был опытным работником секретных отраслей. Он понял, что под церковью эти отсталые старухи имеют в виду действующий храм. А его начальство имело в виду церковное здание.

Тогда он спросил какого-то мужчину с добрым, открытым лицом:

— Тут у вас где-то есть бывшая церковь…

— А тебе с какой целью? — перебил мужчина, пошатываясь.

— Я краевед, — сказал мой знакомый.

— Козел ты, и больше никто! — захохотал мужчина, рухнул в траву, положил руки под щеку и захрапел: он был мертвецки пьян.

Мой знакомый в тоске огляделся. По дорожке шла молодая женщина учительского вида.

— Простите, — бросился он к ней, — я ищу здание старинного храма, мне сказали, что где-то здесь недалеко.

— Да, совсем рядом, — сказала она. — Там за поворотом будет скверик, за ним секретный военно-химический вроде институт, и если стать к институту спиной, то напротив и чуть левее — храм. Сорока мучеников Севастийских. Давайте я вас провожу.

— Не надо, спасибо, — сказал он.

— Не за что, — грустно улыбнулась она.

Две Азии

ламаистская этика и дух индуизма

Жили-были живописец Герасимов и скульптор Меркуров.

Оба — столпы социалистического реализма. Меркуров — создатель циклопических статуй Сталина, а Герасимов — автор бессмертного полотна Два вождя после дождя.

Во время войны их вызвали куда надо и сказали, что им доверено изобразить нашего главного монгольского друга, маршала Чойбалсана. С натуры. Создать, соответственно, портрет на холсте и бюст в мраморе. И спросили, какой гонорар бы они сочли справедливым.

Деловитый Герасимов сказал:

— Пять тысяч рублей, как обычно.

А патетичный Меркуров всплеснул руками:

— Да что вы! О чем вы? Какие деньги? Для меня большая честь!

Когда портрет и бюст были закончены, Герасимову передали его гонорар.

А Меркурова просто от души поблагодарили. Но назавтра у его мастерской остановился грузовик. Сотрудники монгольского посольства стали выгружать шубы и сапоги, шапки и рукавицы, а главное — копченую конину и вяленую баранину. Подарки от маршала Чойбалсана бескорыстному советскому скульптору. Это было очень кстати в голодной военной Москве.

Узнав об этом, живописец Герасимов просто зубами скрипел от досады.

После войны Меркурова и Герасимова снова вызвали куда надо. На этот раз им было доверено изобразить на холсте и в бронзе нашего главного индийского друга, премьера Джавахарлала Неру.

На вопрос о гонораре Герасимов патетически вскричал:

— О чем вы? Какие деньги? Это для меня огромная честь!

Видя такое поведение коллеги, Меркуров деловито сказал:

— Как обычно. Пять тысяч рублей.

Когда бюст был изваян, а портрет написан, Меркурову передали его гонорар.

А Герасимову сказали спасибо. Хинди руси бхай бхай.

Пятнадцатый этаж

дизайн и реклама

Граня Глебов (Евграф его звали полностью; спасибо маме с папой: славянофилы кухонные!) сегодня с самого утра вспоминал аспирантское общежитие, там были крохотные комнатки на одну персону. Конечно, он не комнату вспоминал, а именно персону, как он с ней поднимался на пятнадцатый этаж старого здания МГУ на Ленгорах, лифт, орехом отделанный и такой быстрый, что уши закладывает. Вспоминал, как они втиснулись в эту комнатушку, он с ходу обнял ее и стал раздевать.

Вот и сейчас, на выставке австрийского дизайна, переходя от стенда к стенду, он все время вспоминал, как пахло дешевым одеколоном и общежитскими простынками, как царапался ноготь у нее на ноге и как она потом шептала: но мы ведь теперь навсегда вместе, навсегда, нет, ты скажи, навсегда, правда?

Удивительно, что через двадцать лет все так ярко, и почему-то с самого утра. А может, не с утра, а может, сейчас вспомнил. Глядя вот на эту лимонного цвета фигулину на стенде. Чем-то похоже на нее, даже интересно.

Был вернисаж, довольно много народу: художники, журналисты и бизнес, наш и ихний. В торце зала был стол с вином и орехами. Крупнотелая заграничная дама налила себе бокал, выпила. Посмотрела на него. Граня улыбнулся, подошел к ней.

— Рита Блауманн, — улыбнулась она в ответ. — Blaumann Formgestaltung.

— Евграф Глебов, журнал Современный Дизайн, — сказал Граня.

— Совсем дурак? — зло сказала она. — В маразме? Водку пьешь?

— Рита? — Он даже вздрогнул.

— Хорошо, что мы все-таки увиделись, — сказала она и замолчала.

— Ты-то как? — спросил он через полминуты.