Господин штабс- капитан (СИ)

А в это время Константин Людвигович Разумовский на поезде ехал в Стокгольм к своей семье. Разобравшись со всеми делами, он не захотел оставаться один, вот и поехал к семье. Правда перед свои отъездом, он забрал с завода все чертежи боевых машин и спрятал их даже не в своём сейфе, а в тайнике, в подвале своего дома. Сын очень просил его перед своим отбытием на фронт озаботится сохранностью чертежей и он выполнил эту просьбу сына. Негромко стучали колёса поезда на стыках рельсов, в соседнем купе ехала его охрана, он решил не экономить на билетах, и сам выкупил полностью оба места в купе. Через несколько дней будет встреча с семьёй, по которой он уже успел сильно соскучиться за прошедшее время. Пока прогнозы сына не особо сбывались, хотя положение на фронте ухудшалось, но в следующем году всё станет ясно. Конечно продавать свои заводы и уезжать из страны ему не хотелось, но если сын прав, то оставшись он может потерять всё своё имущество в России.

А в столице в это время назревал скандал, хотя генерал Иванов так и не написал письмо царю, но тем не менее информация о том, что на фронте вовсю успешно воюют не принятые ГАУ бронированные машины, всё же дошли до самодержца российского в основном через газеты. Пронырливые репортёры быстро пронюхали про появление на фронте новой техники и её успешном применении, а потому, в погоне за сенсацией рванули на австрийский фронт в штаб Юго-Западного фронта, где лично и узрели оную технику. Особой тайны из этого не делали, так что они не только вволю нафотографировали танки и самоходки, но и подробно расспросили про прошедши бои с их участием. Я, в отличии от местных, конечно понимал, что такое секретность, вот только это был секрет Полишинеля, слишком уж многие знали про танки с самоходками, так что скрывать их наличие было бессмысленно. Вот их внутреннее устройство и технические даны, это другое дело, эти сведения я держал в секрете и никому про них не говорил и своим подчиненным запретил разглашать эти сведенья. Конечно со временем и это перестанет быть секретом, но желательно постараться подольше скрыть эти данные.

Ушлые газетчики тем временем узнали все подробности прошедших боёв с участием моего бронеотряда, поговорили и взяли интервью, как у офицеров, так и у нижних чинов и всё это снабдили кучей фотографий. Скрывать, почему моя техника не выпускается серийно и почему её не приняли на вооружение, я не стал, а потому и грянул грандиозный скандал. Правда цензура не пропустила информацию о вымогательстве у моего отца огромной взятки за одобрение приёмной комиссией наших танка и самоходки. Это слишком сильно подрывало престиж власти, но и так умному было достаточно. Когда Николай прочитал это всё в газетах, то пришёл в ярость, тем боле уточнить все детали для него не составило труда, достаточно было просто вызвать к себе нескольких репортёров и самому их расспросить о написанных ими статьях. После этого он вызвал к себе всю приёмную комиссию ГАУ, которая и зарубила мои машины и тыча им в лица газеты, где красочно были расписаны подвиги моего бронеотряда, приказал им объяснится, почему такие эффективные машины не приняты на вооружение Российской Императорской армии. В ответ он услышал только несвязанное и нерешительное блеянье, о выявленных в ходе испытаний многочисленных недостатках. В итоге Николай приказал им принять машины на вооружение и договорится с Константином Разумовским о выпуске их для нужд армии. Надо ли говорить, в каком состоянии ярости и недовольства покидали кабинет царя члены комиссии. Им очень не понравилось то. что вопреки их ожиданиям, Разумовский демонстративно послал их и забрал свои машины, представленные для испытаний. Теперь же им приказано всё же принять их на вооружение и договорится об их выпуске. Ожидаемой прибыли они так и не получили, моральной сатисфакции тоже, а только выволочку от государя, зато этот Разумовский добился чего хотел. С каким зубовным скрежетом они посылали в Нижний Новгород курьера, с письмом для Разумовского. Прибывший через несколько дней назад курьер огорошил их новостью, что Разумовский вместе с семьёй уехал за границу, забрав с собой все чертежи боевых машин. Теперь перед ними вставал вековечный русский вопрос — что делать. С одной стороны они обрадовались, что проклятый заводчик не получит прибыль от своих машин, а с другой стороны им самим надо было как-то объяснятся с царём за неисполнение его прямого приказа и тут на их счастье на них вышел представитель английского посольства.