Господин следователь. Книга четвертая

Тоже верно. Будь эта зазноба в Паче, рассмотрели бы, и все бы прознали. А в Череповце — кто-то что-то видел, кому-то рассказал, там преувеличили — и, пошла гулять сплетня. Но даже такая зацепка лучше, чем ничего.

— Еще что-нибудь болтают? — спросил я.

— Удивляются. Как это никто не заметил, что у Паисия, когда тот в гробу лежал, нос ненастоящий? Но кое-кто уверяет, что сразу понял, что дело нечистое. Только врут они все. Из Пачи на похороны раскольников никто не ходит, да и сами раскольники на православные похороны не показываются.

Ну да. А ведь живут совсем рядышком, а у каждого, словно бы своя жизнь. Но, опять-таки — волость-то у них одна, как они необходимые вопросы решают? Да хоть с тем же межеванием и с покосами. Там же всегда какие-то споры, проблемы. И школа в Паче имеется. Неужели дети старообрядцев занятия не посещают? Возможно, что и не ходят. Там же Закон Божий ведется. Но детей кто-то грамоте учит. Вон, Тимофей Ларионов грамотный, и протокол допроса прочитал очень внимательно, и подпись поставил.

— Василий Яковлевич, а у староверов в деревнях свои старосты есть? — поинтересовался я.

— Нет у раскольников никаких старост, — покачал головой исправник. — Говорят, вся власть от бога, а мирского начальства им не надобно. Может, у них своя власть и есть — поп, какой-нибудь избранный, старец, но нам не расскажут. Пугали их в свое время, поэтому боятся лишнее рассказать и показать. Подати платят, новобранцев в армию отправляют, а большего от них никто и не требует. Власть, то есть мы с вами, даже глаза закрывает на то, что они государю-императору Александру Александровичу присягу не приносили. Да и как они ее приносить-то станут, если храмов нет? Живут — ну и пусть живут. Они нам не мешают, так и мы их не трогаем. И неприятностей от раскольников не бывает. Живут честно, своим трудом, по совести. Убийство, что нынче случилось — исключение, а не правило.

— А как же они так живут, в отрыве от мира? — хмыкнул я.

— Ну, не совсем в отрыве, — ответил Абрютин. — И со старшиной здешним общаются, и масло, как вы знаете, в город возят, и торговцев принимают. В Череповце среди купцов двоих раскольников знаю. Но в школу там, или к врачам, ни-ни.

— А как же прививки? Оспопрививание?

Абрютин с доктором переглянулись и рассмеялись. Василий Яковлевич кивнул лекарю — дескать, рассказывайте вы, и Федышинский начал рассказ:

— Оспопрививание для них отметка дьявола! Года четыре назад к нам в уезд целую команду врачей напустили прививки раскольникам делать — и нас всех задействовали, и учеников из фельдшерских школ прислали, и студентов. Кое-где удавалось привить, а кое-где полиции пришлось вмешиваться — едва ли не силой заставлять. Два месяца прошло, кампания закончилась, выяснилось, что самые лучшие показатели у учеников фельдшерской школы, которые в Мусорской волости прививки делали. А там у нас и Мусора, и Аксеново, и Романово — край, так сказать, самый дикий, где сплошные деревни староверов идут. А тут, какие-то фельдшерята, умудрились всех поголовно привить⁈ Год минул, не меньше, выяснилось, что тамошние раскольники с учениками школы договорились — станут платить по пятьдесят копеек с руки, ежели им прививки делать не станут, но в учетных журналах отметочку сделают — мол, все выполнено. А нам за каждую прививку из казны по тридцать копеек платили. Так что, неплохо заработали фельдшерята. Так что, беда с прививанием[1].

Спрашивать, понесли ли наказание «оспопрививальщики» за свою «деятельность» смысла не было. Поди, докажи. Это ведь придется у раскольников руки осматривать, проверять — остались или нет следы. Полиция не справится, придется солдат вызвать на подмогу. Проще плюнуть.

Нет, сколько интересного узнаешь, попав в свое прошлое! Может, стоит потом книгу написать? Вот, как с убийством разберусь, так и засяду.

— Фрол, ты молодец, что нужную информацию отыскал, — похвалил я фельдфебеля. — А тебя зачем посылали, помнишь?

— Зачем посылали? — нахмурился Егорушкин, пытаясь вспомнить задание. Вспомнив, радостно закивал: — Так точно. У писаря чулан есть, только холодный, в сенях. У остальных мужиков тоже.

Я только вздохнул. Ну где же теплые чуланы найти, если их нет? Не городские квартиры с центральным отоплением. У Тузова нашелся, так и то хорошо. А если нашей «оперативно-следственной» группе съехать из волостного правления, устроиться на квартиры к крестьянам, а сюда помещать арестантов — тоже не вариант. Нельзя фигурантов по одному делу вместе сажать. Ладно, поглядим. Если в теплой одежде, то можно и в холодный чулан посадить. Правда, надолго запирать нельзя. Придется главных подозреваемых сразу в Череповец везти, в камеру помещать. Там, по крайней мере, тепло. А самый главный подозреваемый у нас жена покойного Ларионова, у которой, как выяснилось, имелся мотив для убийства. Но это проверять нужно. Что ж, сейчас и проверим.

За подозреваемой отрядили старшего городового Смирнова. Неожиданно, вместе с ним решил пойти сам Абрютин.

— Надоело в четырех стенах сидеть, — сообщил исправник. — Заодно и на мужиков гляну.