Господин следователь. Книга четвертая

Чувствую, придется мне самому учиться гладить. А в гости к невесте пойду в партикулярном платье. Ха… А ведь его тоже нужно отпаривать и стрелки навести. Это вам не костюм из двадцать первого века, который повесил на плечики, так и висит он себе, а когда понадобился — схватил, надел, и гладить не надо. Кто бы догадался в здешние натуральные ткани чуток полиэстера или еще чего-то искусственного добавить.

Отпаривать брюки и пиджаки мне давно не приходилось. Но вспомню, ничего сложного нет.

Впрочем, костюм мне гладить Нюшка не позволила. Дескать — не барское это дело, к тому же, утюг, он вовсе и не тяжелый, а глажка — это ее прямая обязанность. И деньги за испорченные штаны она отдаст. А если эти хозяин собирается выбросить, так она их домой отнесет, а тетя Галя для Петьки перешьет. Спорить не стал. Хочет — пусть деньги возвращает, только в рассрочку, по пять копеек в месяц. Как раз к совершеннолетию и вернет. А за это время придумаю, как избавить девчонку от долга.

Все погладили, побрились, порезы на морде хозяина заклеили. Кухарка уже приступила к нарезке овощей для обеда. А вот теперь у меня точно пост, и отмазки никакой нет. Подождав, пока девчонка не закончит, спросил:

— Аня, а ты Платона Демина знаешь?

— Не-ка, — помотала головой юная прислуга.

Действительно, откуда ей знать всех торговцев?

— Торговец, масло у мужиков скупает. У него еще сестра вдовая имеется, — начал объяснять я.

— А, так это Никодимыч, коли сестра у него вдовая, — сразу же вспомнила Нюшка. — Его по имени-то никто не зовет. Масло мы ему раза два сдавали, но он из-за каждой копейки торгуется, а его сестрица — та удавиться готова за грош. Сестру Варварой зовут. Ну, тетка Варвара. Она немолодая уже — лет тридцать, но еще ничего, мужа похоронила два года назад — он запил сильно, с причала упал и потонул. Тетка Варвара в своем доме живет, Никодимычу торговать помогает.

— Ты про эту Варвару что-нибудь знаешь? — осторожно поинтересовался я.

— А вам зачем? — сразу же насторожилась Нюшка.

— Анна, если начнешь мне дурацкие вопросы задавать, я на тебя точно рассержусь.

Нюшка хмыкнула. Она уже усвоила, что если ее называют Анной, но, без отчества, значит, хозяин и на самом деле собирается рассердиться.

— Я про тетку Варвару только всего и знаю, что вдовая она и брату помогает, вот и все. Вроде, свой дом у нее. Могу поузнавать, — пообещала девчонка.

Оказывается, хоть что-то в этом городе есть, о чем не знает юная кухарка. Значит, будет возможность расширить знания.

— Вот и поузнавай. Мне о ней информация нужна. Что она за человек, как себя ведет. Если какая-то сплетня есть — тоже неплохо. Слухи какие-нибудь есть. Надыбаешь что-то интересное — считай, половину штанов отработала. Ну, ты поняла.

— Поняла. А что такое надыбать? Что-то узнать?

— Именно так, — кивнул я, хотя, в моем мире слово надыбать означало приобрести. Эх, испохабил я русский язык неологизмами, да еще и не самыми лучшими. Но, ничего, наш язык сильный, он только богаче станет.

— Я щи в печку поставлю, а потом дыбать пойду, — сообщила Нюшка.

— Куда пойдешь? — не понял я.

— Так дыбать и пойду, — невинно объяснила девчонка.

Ох, спрашивается, кто учит ребенка плохим?

Анна Игнатьевна умчалась «дыбать» информацию, касающуюся пассии убитого раскольника, а я тем временем, окончательно разобрался с вещами и всем прочим. Руки чесались привести в порядок бумаги, касающиеся смерти Ларионова, но мужественно запретил себе это делать — а чем я завтра на службе стану заниматься? Правда, нужно отчет о поездке написать, в канцелярию его сдать, но это недолго. Так что, о делах — завтра. Зато почистил револьвер, убрал его в стол, а потом решил сходить к парикмахеру, чтобы иметь при встрече с невестой приличный вид.

И тут раздался стук в дверь. Пришлось идти открывать.

К некому моему удивлению, за дверями обнаружил господина Сомова-младшего. Вернее — уже не младшего, а просто Сомова. Поручик нынче глава семьи.

— Мне нужно с вами поговорить, — сказал поручик Сомов вместо приветствия, глядя куда-то поверх моей головы.

— Говорите, — разрешил я.

Поручик сделал шаг, пытаясь войти в дом, но наткнулся на меня.

— Говорите, — повторил я.

— Невежливо разговаривать во дворе. Не хотите впустить меня внутрь?

— Нет, — покачал я головой.

— Я желаю поговорить с вами, — настаивал поручик.

Он, видите ли, желает. А кто сказал, что я с ним желаю говорить? Все, что он мог бы сказать, мог бы сказать во время допроса. Но вслух спросил:

— Вы хотите мне рассказать что-то новое? Нечто, касающееся смерти вашего отца?

— Да, это касается убийства моего отца.

— А какой смысл? — удивился я. — Расследование по факту убийства вашего батюшки я провел, дело передано в суд. Теперь я уже ничего не могу сделать. Или вы хотите сделать заявление о том, что убийца не госпожа Зуева?

Нет, такое заявление из области фантастики. Но если это и так, то лучше с этим к прокурору. Тот остановит начавшийся процесс судопроизводства, я получу открытое дело обратно.

— Я желаю поговорить с вами о тех показаниях, которые вы дадите суду.