Господин Ветер

Вообще, количество анекдотов порожденных фильмами «Чапаев» и «Семнадцать мгновений весны» неисчислимо, некоторые из них трансформировались в притчи, распространенные среди «народа» еще в начале восьмидесятых, где Чапаев, как и Штирлиц чаще всего представляется даосом, другом Лао-Цзы, или дзен-буддистом с неизменной шашкой, Фурманов –— непросветленным, туповатым учеником, а порой магом, Мюллер –— фигурой вообще непонятной, то конфуцианского, то даосского толка.

Отсюда взяли рост уже авторские телеги типа тех, что в романе Пелевина «Чапаев и Пустота» (эта книга, восхитившая меня, неоднократно издавалась, и каждый может легко ее найти) или притч мудреца Ра-Хари (они гуляют по интернету, но нигде еще не издавались).

Приведу некоторые из них:

Притча из собрания Печкина (калька довольно известной истории о дзенских мудрецах):

«Василий Иваныч, Петька и Фурманов сидят на берегу Урала и задумчиво курят траву. Плавно выдыхая дым, Василий Иванович с чувством говорит:

— Да…

— Да!.. — мечтательно произносит Петька.

— Да-да… — подтверждает Фурманов.

Впоследствии Василий Иваныч выговаривает Петьке:

— Фурманова больше пыхать не бери! Болтлив!»

Притчи Ра-Хари:

81. Однажды В.И.Чапаев встретил Лао-Цзы и разрубил его шашкой. На это Лао-Цзы отвечал: «Теперь есть два Лао-Цзы».

85. Спрашивает как-то Фурманов у Лао-Цзы: «Чего же ты, рожа китайская, всякую коноплю все время в дом таскаешь? Неудобно, все ж Мастер.» Улыбнулся Лао-Цзы, но не сразу, и сказал: «Лишь то, что приятно — истинно медитативно.»

92. Как-то пошел В.И. Чапаев к Лао-Цзы и часа три донимал его разговорами о смысле существования. Последний его вопрос был: «Ну так почему же, как я ни стараюсь — не медитируется? Что же главное для медитатора?» — «Главное — это возможность быть одному когда захочешь и сколько захочешь», — с улыбкой ответил Лао-Цзы.

142. Однажды В.И.Чапаев разрубил Лао-Цзы шашкой. Лао-Цзы повернулся и ушел в реку. «И про то, что в одну реку нельзя войти дважды врал…» — как эхо промелькнуло в голове Чапаева.

157. Некогда Лао-Цзы переоделся Мао-Цзе-Дуном и пришел в гости к В.И.Чапаеву. Тот давай его сразу разрубать шашкой. «Не верь глазам, лишь сердце видит», — с улыбкой сказал Лао-Цзы.

162. Как-то раз решил Фурманов сделать миллион долларов. Пришел он к Лао-Цзы и говорит: «Давай я построю тебе большой ашрам, сделаю рекламу, напишу о тебе книги и деньги будут наши. Тебе и делать ничего не надо будет, только сиди, улыбайся…» А Лао-Цзы сидел себе и улыбался и ничего не ответил.

163. Некогда Мао-Цзе-Дун переоделся в Лао-Цзы и стал всех учить Смыслу Всего. В.И.Чапаев проходя мимо разрубил его шашкой. Фарисеи, саддукеи и груплидеры закричали: «Как ты мог поднять руку на учителя?» — «Не знаю…» — с улыбкой ответил Чапаев.

165. Сидит как-то В.И.Чапаев под деревом Бодхи и точит свою шашку. Проходит мимо него Лао-Цзы и спрашивает: «Ты чего это шашку точишь?» — «Да вот собираю я завтра здесь семинар груплидеров, ну и решил, что лучше их уж всех сразу…» — «Ну а сам-то ты тогда кто?» — с улыбкой спросил Лао-Цзы. Подумал Чапаев и разрубил себя шашкой.

167. Однажды целая команда начинающих медитаторов пришла к Лао-Цзы и давай его спрашивать о Смысле Существования. Час спрашивает, два спрашивает, Лао-Цзы хотел уж В.И.Чапаева звать, но последний вопрос был задан: «Ну как там?» — «Так же как и здесь, только никто не доебывается.» — устало, но с улыбкой ответил Лао-Цзы.

Следующая была не ПЖО, но тоже не остановилась. Тогда Крис отцепил гитару.

И пошло-поехало: Крис играл и пел, а Галка изображала девочку на подпевках, затем они танцевали и Крис учил Галку шаманским танцам типа «Мамушки» или «стояка и коровяка», затем Крис снова играл, а Галка уже сидела на обочине, изображая пипл, который вставляется от его незамысловатых песен, затем Крис убрал гитару и достал книжечку поэта Мандельштама, и они принялись гадать на стихах, называя номера строчек и страниц. У Галки вышло на «Я список кораблей прочел до середины…», а у Кристофера «И блаженное бессмысленное слово…».

На этом остановилась машина. Ауди. И водитель-казах, который гнал и гнал, ни о чем не спрашивая, напевая про себя мотив, такой же бескрайний, как и пустынные места вокруг, и это длилось не пять и не десять минут, а час за часом.

Этот мотив заполнил голову Криса, не оставив внутри ни одной мысли. Дорога — закат, дорога — сумерки, дорога — тьма, лишь искры редких ночных насекомых в свете фар.

Водитель высадил Криса и Галку в предместьях Акмолы, они пошли гулять по городу в поисках места для ночлега, миновали новостройки, и вскоре оказались на окраине, растянувшей вдоль дороги светящиеся ларьками берега, где торговая жизнь, и круглосуточное пиво и круглосуточная хавка, а чуть в сторону — уже темно-темно, лишь редкие окошки одноэтажных домов да потявкивание собак. На тротуаре под фонарями вовсю торговали хлебом, печеньем и прочей снедью.