Госпожа Клио. Заходящее солнце

Озадаченный, апу чуть склонил голову. Ему не хотелось отказываться от своих планов, но как вступать в конфликт с жрецом Ланзона, если Крылатый Змей уже парил совсем близко, а тягаться с ним в силе не мог никто, кроме Солнца?

Апу снова исчез за шкурой и наступила тишина, наполненная, скорее, растерянностью, нежели прежним страхом. Ранча удивленно посмотрела на жреца.

– Найплам, зачем ты это сделал? Я ж говорила, что готова принести себя в жертву.

– А я говорил, что приносящий жертвы лишь издевается над богами! – Найплам не мог, да и не пытался объяснить свой поступок. Казалось бы, Ранча виновата во многом: она так и не достала ему сосуд, не привела черную ламу и к тому же, из-за ее несдержанности происходила вся эта досадная задержка, но почему-то он был уверен, что поступает правильно. Может, такова воля Ланзона, чтоб впрямую столкнуть его с Великим Инкой и доказать, кто сильнее?..

– А кто остановит Крылатого Змея, если тебя убьют? – тревожно спросила Ранча.

– Убьют меня?!.. – Найплам расхохотался. Первый раз в жизни он сделал это искренне и открыто – раньше он никогда не смеялся, а лишь изредка улыбался собственным мыслям, – меня нельзя убить, разве ты не помнишь об этом? Я нужен Ланзону так же, как он мне; как Солнце Великому Инке и Великий Инка, Солнцу. Помнишь, я говорил, что только единство совершенно?..

Воины больше не прерывали их разговора, ибо до возвращения апу не знали, на чьей стороне окажется правда; только Манко, переводивший взгляд с жреца на девушку и обратно, вдруг сказал:

– Я тоже видел Ланзона. В Тумбесе, что находится на берегу Большой Воды.

– И какой он? – жрец смерил его недоверчивым взглядом.

– Он черный. У него нет, ни рук, ни ног, ни шеи, а голова острая, как горная вершина. Он похож… – Манко никак не мог подобрать сравнение.

– На нож, пронзающий, и землю, и небо, да? – Найплам вспомнил статую в святилище.

– Да-да, верно! Он похож на черный нож! Он явился мне, а потом исчез, растворившись в воздухе!..

– Ты говоришь правду, – заключил Найплам, поворачиваясь к Ранче, – вот, видишь, все сбывается. Он пришел, чтоб встретиться со мной.

– Так спеши ж к нему! – Ранча схватила жреца за руку, – попроси Ланзона унести тебя, пока не вернулся апу.

Воины подняли копья, готовые воспрепятствовать чуду, но Найплам не собирался ничего предпринимать.

– В вечность нельзя опоздать, – сказал он спокойно, – а если Инка не захочет слушать меня, то погубит свою страну и свой народ. У него есть только такой выбор.

Неизвестно, что творилось в головах воинов, которым по статусу, вообще, не полагалось думать, но в сознании Манко все смешалось в такую невообразимую кашу, что он уже не знал, о чем собирался поведать Сыну Солнца. Кто же те люди, которых привел он сюда? Кем посланы, и с какой целью?.. Как же он не связал их появление с Ланзоном!.. Манко уже собирался обратиться к жрецу с конкретным вопросом, по поводу белых людей, но в это время появился недовольный апу.

– Великий Инка велел привести к нему всех троих, – он с ненавистью посмотрел на Ранчу, но та выдержала взгляд, даже не отвернувшись. Может быть, ей помог Ланзон, а, может, робкое осознание того, что Найплам предпочел ее встрече с Крылатым Змеем – все зависело от того, какое из начал восторжествовало в ней в данный момент, женское или божественное. Но решать столь глубокие нравственные проблемы не позволяли законы Великого Инки, делившие все поступки лишь на правильные и неправильные – раз Великий Инка решил, что будет так, значит, это правильно, и ей нечего стыдиться.

Ранча дождалась, пока апу вернулся к своим воинам, и вслед за Найпламом скользнула под блестящую желтую шкуру. Манко вошел последним и остановился, пораженный богатым убранством зала. Правда, здесь почему-то отсутствовали его любимые перья, зато золотые диски, символизировавшие солнце, наполняли помещение теплым желтоватым сиянием. Манко подумал, какое впечатление произведут они на белых людей, когда Великий Инка соизволит их принять.

Грозный апу отправился и дальше патрулировать окрестности Кахамарки, а вошедших поджидали другие воины. Они вновь образовывали „живой коридор“, только более редкий, чем снаружи. Казалось, можно пройти меж них, подойти к золотым дискам и даже выйти обратно, но это впечатление было обманчивым – зоркие глаза внимательно следили за каждым движением, готовые немедленно нанизать нарушителя на копье.